– Слушаюсь!
– И чтоб было все пристойно, без буйства.
– Не извольте беспокоиться.
– Со злодея глаз не спускай.
– Так точно.
– В сентенции (приговоре. – И.А.) сказано будет ему четвертование Так чтоб сделано все было скоро, без мучительства.
Архаров с недоумением посмотрел на генерал-губернатора.
– Простите, ваше сиятельство, я, кажется, изволил ослышаться. Четвертование, скоро и…
– Без мучительства! – закончил Волконский.
– Но?..
– Никаких но, сударь мой! Мы вам сейчас великую тайну откроем. Честь вам великая… Императрица по милосердию своему к умеренности взывает. Не должны мы быть лихими из-за того, что с варварами дело имеем! Ясно, милостивый государь?
– Совершенно ясно! Только как же… четвертование и без мучительства?
– А это ваше дело. Думайте, а проговоритесь кому – не языком, головой ответ держать станете, потому как дело это государственное – каприз.
Архаров был грешен пристрастием к ерофеичу. Но по необыкновенной крепости своей никогда с ног не валился, здравомыслия не терял и только грубел голосом. Однако ж после объяснения с Вяземским и Волконским обер-полицмейстер в рот ничего не брал и все думал: как это можно четвертовать без лютости? Генерал-губернатор дважды на день справлялся о том, что Архаров надумал, и тот каждый раз только руками разводил. Наконец, совсем отчаявшись, Николай Петрович призвал к себе палача, назначенного к экзекуции. Разговор из-за душевного смятения Архаров повел с ним без всяких замысловатостей – поднес для острастки под нос здоровенный кулак и, увидев, как у ката в глазах расплылось уважение, пояснил:
– Надо, чтоб Емеля казнен был без лютости.
– Такое никак невозможно, – прямодушно ответил палач.
Архаров еще раз кулак ему подсунул и произнес голосом генерал-губернатора:
– Сам знаю, но чтоб без лютости! А не сделаешь, так на себя пеняй.
И тут палача осенило:
– Разве с головы начать?
– Это как?
– Ее отсечением прервать мучительство.
Обер-полицмейстер задумался.
– А ты… голова!
– …Не поверите, ваше сиятельство, три дня сам не свой ходил, а потом как обушком по голове и – просветление! — проникновенно закончил рассказ о замысле палача Архаров.
Волконский не смог скрыть своего облегчения.
– А ведь верно, совсем просто – с головы начать! Никакого страдания.
– Точно так. Какое ж страдание, коли тело без головы.
Волконский, не мешкая, помчался на собрание в Кремль, где должно было состояться первое заседание суда. Генерал- прокурор уже сидел на председательствующем месте, озабоченный и даже хмурый из-за неразрешения тайного дела. Волконского он встретил сердито, совсем не замечая возбуждения, но выслушал с великим вниманием.
