Знание-сила, 1999 № 01 (859) | страница 75
•Два портрета Константина Сергеевича Станиславского, дяди С. С. Балашова по матери: вверху -1937год, внизу -1916 год
«Недалеко от школы, где я учился, была церковь. Однажды кто-то из нашей дирекции пришел в класс с предложением проголосовать за то, чтобы послать прошение о снятии с этой церкви колоколов, звон которых якобы отвлекает от занятий.
Я не хотел кривить душой, мне колокольный звон совершенно не мешал, мне даже казалось, что он вносит какое-то успокоение, гармонию, поэтому я проголосовал против и, конечно, попал на заметку как ребенок с отсталой интеллигентской идеологией.
К тому же показалось, что наша милая, пожилая интеллигентная классная руководительница Юлия Петровна Струве как-то не очень уверенно проголосовала за снятие колоколов, и лицо у нее при этом сделалось печальное и какое-то отрешенное.
В перерыве между уроками я догнал Юлию Петровну в коридоре и тихо спросил, верит ли она в Бога. На долю секунды, приостановив шаг, она со скорбным, печальным лицом тихо ответила: «Верю!». «Тогда зачем же вы голосовали за снятие колоколов?» – спросил я с детской прямолинейностью и жестокостью. Продолжая идти, с секундной паузой Юлия Петровна тихо ответила; «Так было нужно!», и я почувствовал, что сделал ей больно.
В следующем учебном году Ю.П.Струве в школе не оказалось. Ушла она сама или ее уволили, заболела или была здорова, я так и не узнал, а совесть за допущенную жестокую нетактичность продолжала меня мучить».
Если вернуться к проблеме деспотии, навеянной упоминанием о 37-м годе, то эта сценка всего лишь вариация на тему диктатуры и вялости массы. На фоне ее простоты замечательный ответ: «Мы не знали!» заставляет спросить: «А если бы знали?..»
Остается напомнить, что семейство героев – в близком родстве со Станиславским, стало быть, неизбежны фамильные сцены, и одна из них – встреча Нового года-любопытна своими подробностями.
«Встреча предполагалась скромная, недолгая, стариковская; из посторонних будет только Лидия Михайловна Коренева (находившаяся в дружеских отношениях с женой Станиславского Марией Петровной Лилиной)».
Имя Лидии Михайловны обращает на себя внимание. Едкий М.А.Булгаков превратил ее в Пряхину, чтобы издеваться на лучших страницах своего незаконченного «Театрального романа». Блестящие старики Художественного театра не делали из этого тайны.
«Через короткое время в дверях появился Константин Сергеевич, в домашней пижаме (мне запомнилось – в серо-голубой, с широкими полосами), и за ним медицинская сестра Любовь Дмитриевна, несущая теплый плед для своего подопечного, что было совсем не лишним, так как в комнате было прохладно.
