В этих книгах Вы найдете самое совершенное разрешение интересующих Вас вопросов о благодати, о молитве, о созерцании и прочее. Мне же писать по всем этим вопросам, при наличии таких книг, является совершенно ненужным; особенно потому, что я совсем недостаточен — а вернее сказать, невежда во всем этом.
Так скоро писать Вам я вообще не намеревался, но пишу, чтобы выразить Вам, с одной стороны, благодарность за тот труд, который Вы понесли, чтобы мне доставить большую радость и утешение более подробным описанием своего состояния, и во — вторых — чтобы утешить и Вас словами старца отца Силуана, касающимися не только Вас непосредственно, но и Вашей мамы и сестры. Отчасти же и потому, чтобы хоть несколько сгладить то тягостное впечатление, которое должны были произвести на Вас мои последние письма своею придирчивостью (если Вы замечаете, что я и раньше судил Вас чрезмерно строго). Простите меня.
Большую заботу о Вашей маме и сестре причинило Ваше письмо старцу отцу Силуану. Он велел мне посоветовать Вам написать им в утешение (приблизительно по смыслу) следующее: «Вы беспокоитесь обо мне и скорбите, потому что считаете меня теперь отпавшим от Церкви и спасения. В этой скорби Вашей выражается Ваша любовь ко мне; но я Вам скажу с полным сознанием величия милости Божией ко мне, что не отпал я от Церкви, от Христа, но приблизился к Нему; не отпал я от пути спасения, но вступил на истинный и совершенный путь. Мне мое вечное спасение слишком дорого, чтобы я мог в данном случае поступить опрометчиво, необдуманно или по причинам неуважительного порядка. Однако убеждать Вас в этом я не считаю удобным в данный момент, да и не надеюсь на то, что Вы мне поверите; но вот Вам выход. Молитесь усердно Господу, и Он Вам откроет истину обо мне. Просите просветить Вас извещением о том, куда я ушел — в погибель или ко спасению. Я хочу мира Вашим душам, страдаю тем, что Вам причинил скорбь, молюсь о Вас». (Я своими словами изложил мысли отца Силуана, высказанные им мне в беседе с просьбой написать Вам.) Я тоже молюсь Богу за Ваших маму и сестру. Читая выдержку из письма Вашей мамы, я подумал, что ее желание смерти, если оно действительно есть, как она пишет, — не доброе и не спасительное. Ее скорби мне представляются не неизлечимыми. И благо для нее будет излечиться от них прежде смерти[199].
Когда впервые я за нее молился, то заболело мое сердце, но молиться за нее несравненно легче, чем было за Вас в самом начале. Было бы очень хорошо, если бы умиротворилось ее сердце в отношении к Вам; но дело усложняется тем, что Вам самому покамест еще многое неясно и Вам самому нужно быть мирным душою и не иметь ни забот, ни помышлений.
