Какое-то время мы молчали. Женщина звякнула ключами. Я снова почувствовал на себе взгляд сапожника и немного смутился.
— Благодарю вас, — обратился я к ним обоим. — Я увидел вполне достаточно.
Я протянул женщине двести лир, и она спрятала их в карман широкой юбки. Затем пожал сапожнику руку и еще раз поблагодарил его за любезность. Спускаясь по лестнице Оньиссанти, я почти не сомневался, что они смотрят мне вслед. Возможно, я кого-то или что-то им напомнил, хотя что общего могло быть между мужчиной из Турина и десятилетним мальчуганом.
Я вновь направился в сторону пьяцца делла Вита и на виа Сан Чиприано, в нескольких шагах от церкви, заметил небольшой ресторан. Я позавтракал, выкурил сигарету, но в голове у меня по-прежнему не было никаких планов. Ресторана этого я не помнил, он был новый и, видимо, пользовался популярностью, поскольку вскоре все столики оказались занятыми. Повинуясь смутному беспокойству, я вынул сложенную газету и поставил ее перед собой, прислонив к графину с вином.
— Извините, у вас не занято? — спросил чей-то голос.
Я поднял глаза.
— Разумеется, нет, синьорина. — Я слегка вздрогнул от неожиданности и освободил место на столике.
— Кажется, утром я видела вас во дворце, — сказала она.
Я с удивлением взглянул на нее и тут же извинился. Я узнал женщину-лектора, которая водила группу студентов.
— Вы старались от нас ускользнуть, — сказала она. — Не могу осуждать вас за это.
Она улыбнулась. У нее была приятная улыбка, хотя рот несколько великоват, и разделенные на пробор, зачесанные назад волосы. На вид ей было года тридцать два. Под ее левым глазом я заметил большую родинку. Некоторые мужчины находят такие метки сексуально привлекательными. У каждого свой вкус…
— Я пытался убежать не от вас, — объяснил я, — а только от ваших слушателей.
Гораздо реже общаясь со своими соотечественниками, чем с представителями других национальностей, особенно с американцами и англичанами, и всегда находясь в подчиненном положении, я разучился общению с итальянками, которые любят, чтобы за ними ухаживали, и рассматривают это как простую любезность с вашей стороны.
— Если бы у вас было желание что-нибудь узнать о выставленных во дворце картинах, вы могли бы к нам присоединиться.
— Я не студент, — ответил я, — и не люблю быть одним из многих.
— Вероятно, вы предпочли бы персонального гида, — пробормотала она.
Я понял, что до окончания трапезы галантность будет наилучшей линией поведения. Когда же мне станет скучно, я всегда смогу взглянуть на часы и извиниться, сославшись на то, что спешу.
