Он пошел дальше и в дальнем конце узкой улочки свернул налево. Когда я с ним поравнялся, он стоял на верхней ступени крутой лестницы у небольшой часовни Оньиссанти. Ступени почти вертикально спускались на расположенную внизу виа деи Мартири. Он посторонился, давая мне пройти.
— Извините, синьор, — сказал он.
— Прошу прощения, синьор, — ответил я. — Я впервые в Руффано и шел, куда глаза глядят.
Взгляд его косых глаз всегда приводил меня в замешательство: я не знал, смотрит он на меня или нет.
— Лестница Оньиссанти, — сказал он, показывая рукой на ступени. — Часовня Оньиссанти.
— Да, — сказал я, — вижу.
— Вы хотите осмотреть часовню, синьор? — спросил он. — Ключ у моей соседки.
— В другой раз, — возразил я. — Не беспокойтесь, прошу вас.
— Никакого беспокойства, — заверил он меня. — Соседка сейчас должна быть дома. В сезон она открывает часовню в определенные часы. Сейчас это ни к чему.
И прежде чем я успел его остановить, он крикнул в окно небольшого домика перед часовней. Окно открылось, и из него высунулась голова пожилой женщины.
— В чем дело, синьор Джиджи?
Джиджи, так и есть. Именно это имя было на вывеске сапожной мастерской. Нашей кухаркой была Мария Джиджи.
— Посетитель желает осмотреть часовню, — крикнул он и стал ждать, пока женщина спустится вниз.
Окно с шумом захлопнулось. Я чувствовал себя незваным гостем.
— Прошу прощения за беспокойство, — сказал я.
— К вашим услугам, синьор, — ответил он.
Я был уверен, что косые глаза внимательно меня рассматривают. Я отвернулся. Через несколько секунд дверь открылась и появилась женщина со связкой ключей в руках. Она отперла дверь часовни и знаком предложила мне войти. С притворным интересом я смотрел по сторонам. Главной достопримечательностью часовни были восковые скульптуры святых мучеников. Я помнил, как меня приводили сюда в детстве и служитель отчитал меня за то, что я хотел потрогать их руками.
— Великолепно, — заметил я, обращаясь к наблюдавшей за мной паре.
— Таких больше нигде нет, — сказал сапожник и, о чем-то вспомнив, добавил: — Синьор сказал, что он не из Руффано?
— Нет, — сказал я. — Я приехал из Турина.
Инстинкт подсказал мне назвать родной город отчима, где умерла моя мать.
— Ах, из Турина. — Казалось, он был разочарован. — У вас в Турине нет ничего подобного.
— У нас есть плащаница, — возразил я, — плащаница, в которую был завернут Спаситель. На ней до сих пор сохранились следы священного тела.
— Я этого не знал, — виновато заметил он.
