Энкавэдэшники не ограничились изгнанием, вызвавшим столь многочисленные жертвы в дороге. До прибытия чеченцев в местах их переселения распускались слухи о том, что везут бандитов и пособников фашистов. Население обрабатывалось настолько, что инспирировались нападения на эшелоны. С криками: «Предателям Родины — смерть!» — толпы людей бросались к эшелонам; людей, выскочивших из вагона для отправления естественных человеческих потребностей, закидывали камнями; делались попытки поджечь вагоны. Чаще всего жертвами таких «митингов» становились дети, которые не умели увертываться от камней и других тяжелых предметов, летящих в несчастных.
Тяжело было привыкшим к южному умеренному климату горцам в холодных, ветреных чужих краях. Магомед Джургаев вспоминал: «Ветры валили с ног.
Истощенные люди не имели сил подняться с земли. Так и оставались они лежать, присыпанные то ли снегом, то ли землей (вырыть могилы у живых не было сил), пока до них не добирались собаки».
Малкан Кагерманова вспоминает: «Из семерых детей, вывезенных из дома, выжило только трое. Когда мама нашла нас, жить стало легче. Местные люди, сначала относившиеся к нам недружелюбно, оказались хорошими людьми. Отец нашел работу, мы зажили по-человечески. Но испытания подкосили здоровье матери, переживания, измучившие ее в дни разлуки, расстроили ее рассудок. Она прожила с нами недолго, но и это время для меня было мучительным, а не счастливым, так как больно было видеть мать, звавшую погибших детей и не понимающую, почему они не наигрались, почему не приходят покушать и выспаться. После смерти матери все заботы о доме и детях легли на мои плечи. Мне было очень тяжело. Мои сверстницы бегали по улице, играли в куклы, а я убирала, стирала и штопала. Но и этого оказалось мало моей несчастной судьбе. В 1953 году отец построил нам удобный, красивый, очень уютный домик. Несмотря на просьбы родственников, он не женился, так как не хотел, чтобы мачеха нас обижала. В новом доме я с удовольствием хозяйничала, две сестренки выросли и помогали мне. Но пришла новая беда — умер наш единственный брат от какой-то незнакомой болезни. Мы пытались его спасти, но в нашем селе не было больницы, а привезти врача можно было, только если комендант даст разрешение выехать из села. Комендант был в запое. Пока отец выпросил у него разрешение, нашел врача и привез его к нам, у Вахи начался кризис. А через год наш дом сгорел во время пожара. Дом-то не жалко, жаль сестру, которая умерла от ожогов».
