Может быть, это случилось из-за того, что Галя – поехала со мной. Вот Высший суд и исполнил последнюю волю приговоренного. Мы опять встретились. «Зачем ты это сделала?» – спросил я:
– Я так нуждалась в помощи и поддержки, – ответила она. – Несколько лет тому назад я познакомилась с утонченным иностранцем, но он уехал, это надолго выбило меня из колеи. Он не предложил поехать с ним… Мне хотелось учиться, а поступить получилось только со второй попытки. Потом я все бросила, все-таки перебралась в столицу, удалось поступить только на вечернее отделение, для этого работая в доме престарелых, в заводской столовой посудомойкой. Все было так нелепо. И вот я приняла решение, которое впоследствии оказалось неправильным. Из полутора сотен умных, решительных, красивых москвичей, я выбрала тебя, робкого, бестолкового и некрасивого провинциала. Но я ведь тоже провинциалка…
Она стала работать моим тюремщиком, вертухаем и конвоиром. Сначала наш «казенный дом» располагался в городе. У нее родился ребенок, девочка, потом второй, мальчик. Меня, как зека, обремененного детьми, перевели в пригород. Точно так же как в армии, я рисовал и это меня выручало.
Как-то раз меня повезли по делам в соседнюю зону, которая находилась в бывшем монастыре. Здесь содержались психически больные зэки, заболевшие туберкулезом. «Бедняги» – подумал я. Конечно, мое положение было гораздо лучше.
В те времена я еще не читал Толкина, но, оглядываясь назад, понимаю, что происшедшее воспринимал как «обходной маневр», как тот момент в романе «Властелин колец», когда хоббиты, спускаются в подземелье Мории. Я-то думал, что эта девушка – попутчица. Но она – стала путем, дорогой, тропой, Морией. Но я не осознавал этого из-за собственного лицемерия, в котором запутался, из-за самомнения, экстравагантности.
Ей было плохо со мной – последним из отверженных. Но она пыталась что-то сделать. Как-то выйти из положения. К нам приезжал с продуктовыми передачами ее отец. И вот Галя решила поменять нас местами, для этого купила парик, гримировальный набор и другую одежду. В дело даже пошли сандалии, который оставил бывший ее дружок по имени Адонис. Мне казалось, что это чистая блаж.
Недостаток деликатности создало мне с нею дополнительные трудности. Она ведь тоже была такая. Это был вечный «бой с тенью», драка с собственным зеркальным отражением. Надо было постараться уделять больше внимания деталям, намекам судьбы, углубиться и понять суть происходящего вокруг. Во мне странным образом сочетались суетливость, желание что-то делать, действовать, с апатией. Моя напористость воспринималась окружающими недоброжелательно, и быстро пропадало желание действовать. Возможно, я слишком много думал об оценке этих окружающих…
