На формирование его характера и вообще на формирование его мировоззрения, кроме тех влияний, которые на него преимущественно в смысле привития ему религиозности оказывала мать, чрезвычайно большое влияние оказало пребывание в тех школах, в которые он перешел после окончания латинской школы; именно там складывается мировоззрение Песталоцци, именно там впитывает он передовые идеи своей эпохи и получает тот основной интеллектуальный багаж, которым пользуется в дальнейшей своей литературно-практической деятельности. Можно условно примять, что детство Песталоцци кончилось после выхода из латинской школы, и в следующие годы мы перед собой видим человека, живущего общественной жизнью и живо реагирующего на самые разнообразные события как в литературной, так и в политической области.
ГЛАВА ВТОРАЯ
МОЛОДЫЕ ГОДЫ ПЕСТАЛОЦЦИ
(1761–1769)
«Слушайте и запомните навсегда, что только полнейшее уничтожение тиранов спасет от того, чтобы они больше не вредили»
Песталоцци
Переход в Collegium Humanitatis явился крупным событием в интеллектуальной жизни Песталоцци. Это учебное заведение, представлявшее собою что-то вроде старших классов гимназии или подготовительных курсов к высшей школе, среди своих педагогов имело несколько бесспорно очень живых людей, весьма образованных, весьма популярных у своих учеников. Из них в особенности надо отметить Бодмера и Брейтингера.
Эти два имени были широко известны и за пределами Швейцарии, главным образом в Германии. Они возглавляли в литературе т. н. «цюрихскую школу», боровшуюся против педантизма известного Готтшеда (1700–1766), немецкого (германского) писателя, критика и историка литературы, узкого рационалиста и сторонника поучающей, морализирующей литературы («лейпцигская школа»). Бодмер и Брейтннгер выступали в защиту «сердца» против «рассудка» (рационализма), за творческую фантазию, оправдывали введение чудесного в художественную литературу, ратовали за Мильтона и Клопштока. Победа оказалась на стороне цюрихцев. Характерно, что литературная борьба эта велась с обеих сторон с необыкновенной яростью и в таком стиле, что Шлоссер (известный немецкий историк) должен был характеризовать ее в следующих весьма выразительных словах: «нельзя достаточно надивиться грубости и дикости эпохи, в которую несколько лет сряду можно было вести такие пошлые и дикие споры». И тот и другой по отзыву Песталоцци, были мало практичные, хотя и воодушевленные самыми наилучшими намерениями люди: «независимость, самостоятельность, благотворительность, способность к самопожертвованию и любовь к отечеству» были их лозунгами.
