Вы знаете мое сердце. Вы знаете, как далеко оно от всякого лицемерия. Вы знаете мою застенчивость. Вы знаете также, как много мне нужно преодолеть в себе, чтобы решиться на этот шаг. Больше я не хочу оправдываться перед Вами.
Благостное небо! Помоги мне в спокойствии дождаться ответа и Вы, дорогая Шультгес, спешите вернуть меня самому себе. О часы ожидания, минуты, остающиеся до решения! — Мое сердце бьется! — Как я перенесу это? — Мое счастье, мое спокойствие, все будущее, и сам — все целиком зависит от Вашего ответа!
Спешите, я прошу Вас, ответить хотя бы кратко
Вашему П.»
На это письмо, написанное в страстном порыве. Песталоцци не скоро получил ответ. Он отдал его своему приятелю Каспару. — брату Шультгес, а этот разорвал конверт, прочел письмо и не передал его по назначению, так как считал, что это поведет к неприятностям и для Песталоцци и для сестры. Тогда Песталоцци написал грубое письмо Каспару с требованием отдать немедленно письмо по адресу. Кончает он свое резкое и необычайно (для него) решительное письмо к Каспару следующими словами: «Я требую от тебя, чтобы ты отдал немедленно письмо. Я решился не отступать от моего требования. Не откладывай своего ответа на долго, иначе я должен отыскать такие пути переписки с мадемуазель Шультгес, когда я не буду бояться, что кто-нибудь будет вскрывать мои письма».
Каспар отдал письмо Анне. Анна ответила Песталоцци очень сдержанно. Она писала:
«Я надеюсь, что Вы примете эта строки так, как я хочу, чтобы Вы их приняли. Я не хочу никого заставлять страдать. То, что Вы страдаете, я знаю, поверьте мне. Мой брат передал мне о таких вещах, которые меня вполне убедили в том, что Вы весьма беспокоитесь. Как неожиданно! Как поразительно чуждым кажется мне все это. но я хочу об этом молчать. Я только хочу, чтобы та глубокая рана, которая произошла благодаря потере нашего и в могиле дорогого Меналька, и то беспокойство, которое у Вас сейчас, Вы не воспринимали слишком тяжело. Оплакивайте нашего дорогого друга, он заслуживает нашей памяти. Никакая печаль не может быть слишком глубокой.
Но не имейте плохих мыслей о Вашем еще живущем друге Каспаре. Он знал свою очень чувствительную сестру и правильно поступил… Я хочу Вас заверить. что он действнительно Ваш искренний друг.
До свидания».
Песталоцци уже в следующем письме признал, что он слишком грубо поступил с Каспаром. что он его очень любит, что он не имеет никаких плохих мыслей о нем Он удовлетворился тем, что Анна ему разрешила писать Его письма приобретают относительно спокойный тон. В свою очередь ее письма становятся мягче, она уже говорит о том. что его письма производят на нее сильное впечатление, что тот, кто так пишет, должен глубоко чувствовать и т д. Пока что все содержание ее писем вращается вокруг смерти Блюнчли и его достоинств. Однако подписывается она уже по-другому — Ваш искренний друг. Характерный постскриптум имеется о одном из писем: «Я не могу Вам выразить, как сильно трогает меня Ваша забота о незапятнанности моей чести. Я надеюсь, что Ваши намерения известны сейчас только богу и Вам Ведь Вы знаете то, что отсюда может произойти».
