Но вдруг, без всякой видимой причины, льды изменили свое направление.
Спустившись до восемьдесят третьей параллели, недалеко от мыса Колон, они пересекли семидесятый меридиан западной долготы и, продолжая идти к северо-северо-западу, в конце концов очутились у восемьдесят четвертой параллели, до которой еще не доходил ни один корабль, ни одна санная упряжка.
Д’Амбрие, определив координаты по звездам, установил, что «Галлия» находится на 84°65′15″ северной широты и 72°20′ западной долготы.
Таким образом, оттертая вначале льдами назад, к югу, шхуна теперь была вынесена ими же на 1°12′ ближе к полюсу относительно ее стоянки во льдах в проливе Робсон.
Скорость движения льдов менялась в зависимости от направления ветра. При южном или юго-западном ветре — десять миль в сутки, при северном — всего три-четыре.
Матросы «Галлии» больше не проклинали течение, напротив, благословляли его.
Больше всех радовался Констан Гиньяр, расчетливый нормандец.
— Подумать только! Уже перевалили за восемьдесят четвертую параллель! Значит, скоро надбавка!
Он ко всем приставал с расспросами: на какой широте корабль, с какой скоростью идет, какой дует ветер и, вообще, далеко ли еще до полюса.
— Берегись, матрос! — часто говорил ему Форен. — Алчность тебя погубит!
— Не бойся! — весело возражал нормандец, очень довольный тем, что стал зарабатывать каждый день еще десять франков, даже не пошевелив для этого пальцем.
— Что ни говори, деньги — всегда деньги!
— Тебе хорошо? Значит, жди неприятностей, — отвечал парижанин. — В жизни за все надо платить.
— Вот именно платить, даже за табак и свечи… А платят деньгами! Верно?
— Ты меня не понял! Деньги тут ни при чем. Я хотел сказать, что вслед за счастьем непременно приходит несчастье. В качестве примера расскажу тебе про человека, которому чертовски везло.
Итак, давным-давно жил король, а может, сам великий Наполеон или император Америки, точно не знаю. В общем, человек богатый и знатный. И все-то ему удавалось, что бы ни задумал. Испугался он, как бы богиня удачи, Фортуна, на него не разгневалась, и решил ее умилостивить. Сел в лодку, вышел в море и бросил в волны свой перстень. А перстню этому цены нет. Не меньше миллиона стоит.
Приносит ему как-то повар жареную рыбу, большую, вкусную, пальчики оближешь! Стал ее император есть, да быстро так, на бой, что ли, спешил или еще куда-то, ел, ел, вдруг — раз! Два зуба сломал обо что-то твердое. Смотрит: перстень. Тот самый, что он в море бросил. Рыба перстень проглотила, а рыбак поймал ее и повару императорскому продал. Повар ее изжарил и подал властелину на обед.
