Быть может, она ушла в его прожитую жизнь, проходя теперь совсем рядом с ним, не замечаемая им все эти годы, что были отпущены ему на грешной нашей земле? Быть может, в этом и есть загробное наказание для него, Андрея Нулина, не очень смелого и не всегда честного человека, прожившего, к слову, отмеренную ему жизнь так, что он ни черта не помнил из того, как именно он её закончил!
Наказание за трусость в любви… ведь он так и не стал жить с ней…
"А хотела ли она?" — пискнул гаденький червячок где-то в глубине души.
Брось, Андрей, время таких червячков прошло. Всё здесь ясно и прозрачно, как кристалл: конечно же, она хотела быть с ним и именно с ним. Ты отговаривался разницей в возрасте… говорил о том, что "у тебя, малыш, всё ещё впереди"… ты уверял, что боишься окончательно испортить её молодые годы… ты даже пытался настоять на разрыве, чтобы она смогла начать новую жизнь. Словом, просто перебирал весь набор старого дурака, боящегося новой семейной жизни. Иногда ты, стыдясь, представлял себя шестидесятилетним пенсионером, у которого томится молодая, по нашим временам, красивая и здоровая сорокавосьмилетняя жена. Словно муть со дна болота, поднимались образы каких-то лихих красавцев, притискивающих твою Ольгу по углам ресторанов и нашёптывающих ей сладкие сальности. И — самое страшное — она уходит, оставляя позади себя его, Андрея, растерянным, слабым и одиноким стариком.
Андрей стиснул Ольгу в объятиях, пряча горящее от стыда лицо. Она покорно вздохнула и снова замерла — сонная и отдалившаяся. Андрей поднял голову и поклялся в пламенеющие небеса, что не оставит свою Ольгу.
"Если только она сама захочет быть с тобой", - тихо прошелестел безжалостный голосок.
Всё было ясно, всё было понятно — чего уж там голову в песок прятать. И было жутко, жутко, жутко… как в могиле. "А ты и так в могиле", - прошептал кто-то над ухом, и Ольгу пробила крупная дрожь. С трудом удержавшись от крика, она не сразу поняла, что слышала собственные мысли. Всё же ясно, правда? Это захват — это я сразу догадалась. В дверь они не вломились — думают, что здесь нет никого — свет не горит, телефоны надрываются. Милиция скоро понаедет, спецназ… кто там ещё в таких случаях приезжает?..
А потом либо в перестрелке прикончат, либо газом каким-нибудь отравят… или эти… террористы найдут. И будешь тогда сидеть вместе со всеми и под себя мочиться, как в Беслане.
Ольга вдруг вспомнила, как совсем маленькую, папа брал её кататься на лыжах на озеро Шарташ. Снег блестит, лыжи поскрипывают… чай у папы в термосе такой сладкий… а потом домой, переодеваться (шерстяные носки — немедленно! — совсем девчонку заморозил, отец родной называется! — Ольга, марш в ванную отогреваться!) и потом сидеть рядом с мамой и папой, чистой и согревшейся… и смотреть вместе телевизор…
