Морок | страница 88
Вадим съездил пару раз, ещё до высоких снегов. Походил по зимней тайге, помечая девственный снег лыжным следом. Но как-то дальше дедовской заимки ходить не отважился. Рано. Не тот опыт. А потом, вообще отложил тайгу до мая. Не забывал смазывать ружья, готовил новые «дороги», в предвкушении сезона. В деньгах он уже не нуждался и благодарно поминал Женьку Шлыкова. Не понимал, как за встречей, не удосужился уточнить его адрес. Знал только, что родом с Вологды, и всё. Теперь поблагодарить бы, но как? Женька был один из немногих, кто в армейке переписывал все адреса сослуживцев. Мало того, несмотря на инвалидность, находил время ездить по стране, общаться с каждым. До Зорина был в Саратове. Сидел с Толяном Калиной. Все в заботах под загруз, а Женёк как обещал ещё в армии всех навестить, слово своё держит. И про Север не трепался. Пообещал — сделал. Вадим с уважением думал о товарище. «Прихват в Надыме есть, а сам там работать не может. Помечен Чечнёй по самое… Ирония судьбы. Как же, я не спросил… Снится ему эта мясня или нет? Ведь факт, что снится! Ведь не может, что только мне… Ему-то и не помешал бы курс таёжной терапии. Если появится, уболтаю!» — Думал сокрушённо Вадим.
Чувство долга перед товарищем смешивалась с досадой. С досадой от того, что не догадался упрочить связь. Связь с тем человеком, что поднял его рублём. А он в ответ… Не знает его адреса. Стыдно.
Всех их, обожженных войной, поглаженных некогда смертью, объединяло одно… ПАМЯТЬ.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ВОЙНА
ГЛАВА 1
Глеб Анатольевич Селичьев, будучи человеком твёрдого сплава, вобравший в себе качество несгибаемой воли и крепости духа, желал, несомненно желал, видеть во внуке проявление «нужного нрава». Маленький Вадик сразу не задал нужный тон. В детском садике, в кругу своих сверстников, он был на редкость плаксив и неприметен. И может, поэтому дед, чуть подождав, пока малыш окрепнет, на шестом году стал брать его в лес. Далеко с ним не удалялся от обжитых мест, но раз за разом, приучал его не бояться ни тени, ни шороха, ни тумана, ни пороха. Садиковое воспитание заменили адепты таёжной науки. На глазах подрастающего мальчика, дед удил рыбу, подстреливал птицу и более крупную дичь. Мало того, он объяснял, почему так делает. С поясняющим мягким тоном потрошил подстреленное на охоте, всё так же на глазах его варил это, жарил, готовил, и любой вопрос, сходивший с детских уст, находил ёмкий и мудрый ответ. Дедушка, по мере превращения мальчика в юношу, давал знания. Знания эти не замыкались в краеведении и охоте. Тайга была не только природой. Она незаметно выстраивала стержневой каркас, поощряла ростки мужественности и самостоятельности. В девять лет Вадим на «хорошо» управлялся с ружьём, знал съедобные грибы и ягоды, умел различать полезные лесные травы. Правка характера произошла без нажима и грубого вмешательства в тонкую детскую субкультуру.