— Трус, трижды трус! — заревел один из солдат. — Приехал воевать, а теперь прячешься за спины других.
И он сшиб оратора со стола.
— Я, — продолжал солдат, обращаясь к публике, — я не хотел войны, я боролся за то, чтобы ее не было, и двадцать месяцев провел на фронте! Сколько смертей я видел, сколько погибло товарищей на моих глазах! Голод, грязь, расстрелы… О, я хотел иногда получить пулю в лоб: конец всему, и баста — так и смерть не берет! А когда пришел в отпуск и увидел, что тут делается, я не смолчал, и вот я здесь! А этот из Америки приехал… обезьяна!
Солдат смолк, задохнувшись. Я внимательно смотрел на него.
— А ты за что? — спросил он меня.
— Я социалист.
— Да здравствует социализм! — заорал солдат. — Да здравствует!.. Смотри! — И он указал на стену.
Высоко, слабо различаемая в полутемной камере виднелась сделанная гигантскими буквами надпись:
«Evviva Lenin!»[57]
— Кто это написал? — спросил я.
— Я! — гордо ответил солдат.
— Как ты это сделал?
— Очень просто: вода и химический карандаш. Прочно.
— Ты социалист? — спросил солдата прилично одетый человек, державшийся в стороне.
— Да, социалист, — ответил солдат, — а ты что за птица?
— Полегче, ты разговариваешь с приличным человеком…
— Например? — рассмеялся солдат.
— Ваш социализм неосуществим, — продолжал его собеседник, пропуская насмешку мимо ушей.
— Почему это?
— Потому что невозможно, чтобы все люди были одинаковы…
— Еще бы, есть порядочные люди, и есть скоты, вроде тебя, — послышался голос из глубины камеры.
— Кто это там прячется? Выходи! — оскорбился «приличный человек».
Альпийский стрелок, ростом без малого два метра, очутился перед вызвавшим.
— Вот я. Что скажешь?
— Я… просто удобнее разговаривать, когда видишь друг друга…
— Понимаем… забил отбой. А кстати: ты-то кто? Я дезертир, послал к черту полк и ружье, а ты?
«Приличный человек» молчал.
— Ну, храбрее, исповедуйся!..
— Я… я жертва судебной ошибки…
Хохот присутствовавших слился с грохотом открываемой двери. В камеру вошел новый жилец. Этот тоже был хорошо одет. Оглядевшись, он вдруг с криком: «Ах ты падаль![58] Сыщик!» — набросился на «жертву судебной ошибки». Тот защищался.
В первый момент никто не счел нужным вмешаться в драку. Затем альпийский стрелок разнял их; оба были измяты, красны, задыхались. Вновь прибывший обратился к присутствующим:
— Этот субъект — полицейский шпион. Будьте осторожны. Сюда его посадили для слежки за вами. Он проник в наше общество: все юноши из хороших семейств, надо сказать. Мы прекрасно проводили время: красивые женщины, карты, иногда щепотка кокаина… А сегодня вот нас арестовали, и у меня конфисковали восемь тысяч лир… все из-за этой падали!
