— Вернемся к фактам: вы будете интернированы. Я не могу поступить иначе. Я и так слишком долго терпел. Я реакционер, как говорите вы, но я уважаю людей, во что-то верующих… Мне жаль отправить вас в Сардинию, — добавил он.
— А мне, если бы переменились роли, нисколько не было бы жаль отправить вас в Сардинию или еще дальше, — отвечал я.
Префект помолчал.
— Что ж? Вы рассуждаете логически: по-своему вы правы. И он окончательно отпустил меня.
Через несколько дней я получил приказ, интернировавший меня в моем городе. Префект не отправил меня в Сардинию, но интернирование меня в городе, где я проживал, было для меня, как секретаря федерации, тоже чрезвычайно неудобно, так как здесь полиции было легче следить за мной.
В это время я был одним из редакторов «Лотте нуове». В редакции тогда имело место любопытное смешение идей. Главный редактор стоял за победу Антанты, другой редактор полагал, что победа центральных держав дала бы большой толчок техническому прогрессу. Оба, однако, считали себя социалистами. Я держался точки зрения ЦК партии — был против всякой войны, ибо был убежден, что, кто бы ни победил — Антанта или центральные державы, — рабочие одинаково потеряют. Эти наши разногласия, конечно, сказывались на журнале.
— Я не согласен с тобой, — заявил главный редактор, — но, так как я признаю за товарищами право высказывать свои взгляды и так как ты тоже редактор, ты должен взять на себя ответственность за свои статьи и подписывать их.
Я стал подписывать, в результате чего реакционеры и цензура ополчились уже на меня лично. Особенно приглянулся я цензуре. Достаточно было, чтобы под статьей красовалось мое имя, как она испещрялась белыми полосами, иногда от нее оставались только заголовок и подпись. Однажды я сыграл злую шутку с цензором: изменив заголовок статьи Муссолини из «Пололо д’Италиа», я подписал ее своим именем. Она была уничтожена цензурой совершенно: остались только заголовок и подпись… Я испробовал всевозможные псевдонимы, заставляя таким образом цензора читать статьи, но результат был неизменно один и тот же. Только возрастал материал по моему «делу».
Глава XV
Реакция, голод и Туринское восстание[42]
Чем дальше затягивалась война, тем свирепее становилась реакция: аресты, ссылки…
Солдаты, приезжавшие в отпуск, рассказывали об ужасах войны, о бесстыдном обогащении спекулянтов. Буржуазия окончательно перестала стесняться. Акулы войны своим поведением оскорбляли измученный лишениями народ. И в то же время они старались сеять раздор между крестьянами и рабочими. Первым они говорили: «Вас гонят на войну, а рабочие преспокойно зарабатывают себе хлеб на заводах». А рабочим напевали другое: «У вас нет даже черного хлеба, а крестьяне объедаются белым…»
