— Черта с два, — ответил Ламан. — У них нет тренера. Они лучше любого тренера знают что делать.
Альбер не понял, издевается он или говорит серьезно.
— У начинающих есть свой мастер, — продолжал Ламан. — Те, кто чего‑то добился, тоже кому‑то платят, чтобы им помогали. Но не так, как… — он махнул рукой.
— Вы занимались борьбой? — спросил Альбер о том, что было заведомо известно.
— Тридцать лет. Знаете, когда бросил? В пятьдесят! В свой день рождения я еще выступал. Это было в последний раз. Тогда я сказал: хватит. Ты уже стар для того, чтобы тебя выбрасывали с ковра.
— Сколько вам лет? — недоверчиво спросил Альбер.
— Будет семьдесят, — ответил Ламан. Он насмешливо щурился. Вероятно, привык к изумлению. — Но этим щенкам все еще могу наподдать.
Альбер вежливо кивнул, но не сумел скрыть сомнения. «Щенки» были мускулистыми мужчинами лет под тридцать. На ринге, находящемся в центре зала, они упражнялись в какой‑то сложной борьбе. Накидывались друг на друга, бросали на канаты, один выпал за ринг, но в падении как‑то зацепился. Другой ударил его ногой по руке. Жутковатое было зрелище. Затем тот, кто оказался над партнером, помог товарищу влезть обратно, и после долгих объяснений они решили начать сызнова.
— Не верите? — живо спросил Ламан. — Хотите поборемся? Я дам вам борцовское снаряжение…
— Нет, спасибо, — в замешательстве выдавил из себя Альбер.
— Почему? Какой‑то борьбой вы занимались. Заметно по тому, как вы владеете телом.
Похвала была приятна, но могла завести в опасные воды.
— Что вы! Только обучался самообороне в полиции, — сказал он.
У старика это, вероятно, хорошо оправдавший себя трюк. Никто явно не примет его вызова. Любители, вроде Лелака, побоятся каверзного приема, который может применить старый мошенник, все еще сохраняющий хорошую форму. А профи постыдятся хорошенько ему наподдать. Старик с некоторым психологическим преимуществом начинал любую беседу, завязывал любые связи.
— Чему вы там научились? — упорствовал Ламан. Альбер задумался.
— Был у нас тренер по дзюдо, учил ударам и пинкам, и был мастер‑каратист. Этот показывал приемы, захваты, броски.
— А не наоборот? — спросил Ламан.
— Нет. От слова «самооборона» мы просто дурели. Дзюдоист на своих тренировках иного и не делал, только бросал нас, а это у него очень здорово получалось. Но когда речь заходила о самообороне, он всегда хотел показать нечто особое, экзотичное. Удары ребром ладони, тычки кончиками пальцев и прочее. Однажды, когда мы упражнялись, зашел мастер‑каратист и чуть богу душу не отдал от хохота. Он‑то бил, словно молния. Руки его нельзя было заметить. В мгновенья проносился несколько метров, и пока я успевал сообразить, он уже отдергивал руку. У нас в полиции он учил самообороне, тренировал нас, показывал, как выворачивать нападающим руки.
