- Да, он наш кровный папаня, а ещё… - Я неприлично близко подошел к брату и прошептал ему на ухо. – Он руководил проектом 3-L.
Глаза Алистера округлились.
- Ты не помнишь этого, зато я помню. Если он действительно директор государственной научной лаборатории, то выводы напрашиваются сами собой. Делай что хочешь, придумывай любые оправдания, но никогда, ни при каких условиях вы с ним встретиться не должны. Он очень не глуп, он тут же тебя узнает.
- Поему наш отец руководил триэль? Наш собственный…
- Джейсон правильно говорит, что все учёные немного психи, немного маньяки. Отдать своего ребёнка как подопытную крысу в смертельно опасный проект – ерунда, если ребёнок подходит по критериям. Прошу тебя, - я посмотрел ему в глаза, и увидел в них собственное отражение, - не наделай глупостей.
Алистер кивнул, развернулся и ушел в другую сторону. Ему есть на что злиться, так пусть злиться на меня. Он человек умный, сейчас попьет кофе у себя в лаборатории, осмысли всё как есть и успокоится. Наверняка сегодня он позвонится мне посреди ночи пьяненький и закатит долгий разговор, в котором мне придётся очень много врать. Ненавижу врать ему. Кому угодно, но не родному брату.
Улыбнувшись прошедшим мимо меня дамам с тёмно-фиолетовой кожей, я тоже поспешил покинуть здание. Схему пути до выхода я вроде бы запомнил, но решил не спешить. Ещё нет и пяти часов, можно медленно прогуляться по бесконечной территории университета и поразмыслить о том, о чём давно следовало бы подумать.
Маркус Суоло. Глупо было полагать, что после взрыва 3-L никто не выжил, кроме нас. Нашлись те, кто додумался вовремя спрятаться и спасти свои жизни. Но тот факт, что выжил именно он, заставлял моё сердце биться так, будто мне вкололи адреналин, а кулаки сжимались и разжимались сами собой, напряженные настолько, что начали побаливать.
Этот ублюдок заходил в мою клетку каждый день. Каждый проклятый день, что я провёл в подземной лаборатории, где меня пичкали таким количеством самых разных препаратов, что и не сосчитать. Он приходил ко мне, он улыбался мне, он читал мне книжки, когда я лежал прикованный к постели, а моё тело то схватывал паралич, то припадок, он заботливо клял руку мне на лоб, чтобы узнать, нет ли у меня жара, хотя есть две сотни инструментов для измерения температуры тела.
- Алистер!
Он делал всё это, а потом колол новые препараты. Его лицо я видел чаще любых других, может он думал, что если я буду часто видеть знакомого, моё психологическое состояние улучшится. Может так оно и должно было быть, вот только у меня абсолютная память, я помню каждый свой припадок так, будто моё сознание вовсе не было замутнено разносортными наркотиками.
