Навеки растерзанные душевно, полные возмущения против немилосердного неба, Стэникэ и Олимпия Рациу, родители; Симион и Аглае Туля, дед и бабушка; Аурика Туля, тетка, а также семьи родственников: Джурджувяну, Мэркулеску, Сима — с безграничным прискорбием сообщают о вознесении на небо их
единственного сына
Аурела Рациу
(Релишора),
в возрасте двух месяцев
похищенного тяжелой болезнью, которая изнурила его маленькое тельце и лишила папочку и мамочку всякого смысла жизни. Скоро и они придут к тебе, дорогой ангелочек!
Печальное торжество погребения будет иметь место и т. д., и т. п. Всех, кто его знал и ценил, умоляют присутствовать.
Отилия чуть улыбнулась, потом серьезно сказала:
— Этот Стэникэ всегда внушал мне отвращение. Я считаю, что он способен на все, и боюсь его. Не следовало бы принимать его слишком часто, вы ведь знаете, как слабохарактерен папа.
— Я совершенно согласен с вами, домнишоара Отилия, и сделал все возможное, чтобы хоть немного открыть Костаке глаза. Кукоана Аглае и Стэникэ — это опасная компания, — говорил Паскалопол, окутывая себя клубами табачного дыма. Феликсу было не совсем ясно, какую опасность представляет собой Стэникэ для Отилии. Однако последующие события подтвердили справедливость подозрений Отилии и Паскалопола.
Шли дни, помещик временами подолгу отсутствовал, а возвращаясь, старался доказать Отилии, что он способен на любое озорство. Отилия относилась к нему с нежным вниманием, от которого сжималось сердце Феликса, а сам Паскалопол, словно легкомысленный юноша, во всем угождал девушке. Феликс оценил мягкость характера помещика, которым попеременно овладевали то любовь, то отцовское чувство; иногда Паскалопол от всей души ненавидел Феликса за то, что он тоже здесь, иногда с нежностью, точно взрослого сына, брал его под руку. Покоренный этим благородством и скромностью, юноша часто притворялся, что ему хочется побродить по полям, и исчезал, предоставляя Паскалополу на свободе радоваться дружбе с Отилией, которая, как с каждым днем все больше убеждался Феликс, не перейдет границы невинной салонной игры. Несмотря на это, в один прекрасный день Феликс невольно стал причиной весьма неприятной сцены. Отилия снова захотела покататься верхом и упросила Феликса посадить ее перед собой на лошадь. Девушка гордо и весело восседала на лошади, но когда они ехали мимо усадьбы, им повстречался Паскалопол, еще не видевший этого новоявленного способа верховой езды.
