— Домнул Феликс, домнул Феликс, — в панике кричал тоненький голос.
— Кто там?
— Это я, Аурика... Папа умирает! Идемте, прошу вас, спускайтесь скорее!
Феликс в смятении вскочил с постели, накинул на плечи пиджак и приотворил дверь. Он увидел дрожащую Аурику в пальто поверх ночной рубашки.
— Ради бога идемте, ему очень плохо, я послала Марину за врачом!
Феликс начал торопливо одеваться, но оттого, что он спешил, все валилось у него из рук. Ему попалась тетрадь Симиона, и он быстро перелистал ее. Она была исписана взятыми по большей части из библии бессвязными словами, выведенными красивым, но дрожащим почерком, и походила на школьную тетрадку с упражнениями по чистописанию. Феликсу пришло в голову, что в будущем его как врача смогут среди ночи вызывать к больным. У него испортилось настроение, и медицинская карьера показалась ему вовсе не такой уж привлекательной. Он тут же решил целиком посвятить себя науке.
Наконец он спустился вниз. Костаке тоже вышел, в сюртуке, надетом поверх сорочки, и в шерстяном колпаке. Он выглядел до такой степени комично, что Феликс не мог сдержать улыбку. Старик курил, выпуская густые клубы дыма, и в темноте они были похожи на белое облако.
— Пойди же посмотри, что с беднягой Симионом,
сказал он.
Феликс прошел через двор в соседний дом и в столовой, где со стола еще не были убраны остатки ужина, наткнулся на стоявшего к нему спиной Стэникэ, который курил и разглядывал шкафы. «От этого человека никуда не денешься», — подумал Феликс. Увидев его, Стэникэ подмигнул и шепотом сказал:
— Совсем плохо, кончается старикашка. Безусловно, это апоплексия. Его разбил паралич. Я сидел здесь с ним за столом до одиннадцати часов, потом он ушел, и я услышал, как Аурика кричит, что старику худо.
Появилась хмурая Аглае. Вид у нее был не испуганный, а сердитый.
— Он как будто уже пришел в себя, я натерла его ароматическим уксусом, — сказала она. — Ел как буйвол, вот в чем все дело. Я устала до смерти, этот человек вгонит меня в гроб. А идиотка Марина все не идет с доктором. Надо было послать Тити. Уж и не знаю, в кого уродился этот мальчик, такой он бесчувственный. Даже встать не пожелал. Спит как убитый.
— Случай тяжелый, — с готовностью удостоверил Стэникэ. — Если в этом возрасте теряют сознание, то, конечно, это может быть только удар. Очнуться-то он очнулся, но в каком он состоянии — это еще неизвестно! Может быть, у него отнялась рука или нога — вот классические случаи.
