— Пойдемте в город, подышим свежим воздухом,— предлагал он.
— Тити, ты не хочешь прогуляться? — немедленно спрашивала Ана.
Тити мрачнел и отказывался с упрямством и затаенной злобой.
— Хорошо, если ты не хочешь, я одна пойду с домнулом Рациу, — весьма просто решала вопрос Ана.
Стэникэ весело соглашался, и они под руку уходили. Тити не желал посещать ни кинематографа, ни театра, ни пивной, у него была своя теория относительно всех этих развлечений. Один-единственный раз он вышел в морозную погоду, чтобы послушать бесплатный концерт военного оркестра, устроенный усердным капельмейстером под открытым небом в парке Кэрол. Никакими силами нельзя было уговорить Тити уйти раньше, чем кончится концерт, хотя лицо у него посинело. Ана оставила мужа и ушла, но домой вернулась позднее, чем он. Тити рисовал, когда ему становилось скучно, раскачивался у печки или неподвижно сидел на краю кровати и отклонял всякую попытку нарушить эту программу. В его унынии и упорстве проявлялся своеобразный протест против независимых настроений Аны. Даже эротическое волнение Тити вскоре прошло — кризис у него оказался кратким и перешел в угрюмое и полное подозрений безразличие.
— Дорогой домнул Тити, — предупреждала его Ана, — я молода и хочу развлекаться, пока не ушло мое время. Если ты никуда не желаешь ходить, сиди дома. А я не могу.
Тити ужился только с Сохацким, с которым, когда бывал в хорошем расположении духа, подолгу беседовал о товарищах по лицею и Школе изящных искусств. Часто приходил Сгэникэ, который хохотал и шутил с Аной, не обращая ни малейшего внимания на Тити. Однажды они смеялись в соседней комнате и, по-видимому, пили там и закусывали, и лишь спустя много времени Стэникэ открыл дверь и равнодушно сказал с набитым ртом:
— А! Ты здесь?
Тити старался показать, что он обижен, и целыми часами не произносил ни слова. Но однажды, когда поздно ночью Ана вернулась домой в сопровождении Стэникэ, Тити, к ее удивлению, вспылил:
— Потаскуха! — грубо заорал он. — Мама мне говорила, да разве я и сам не вижу? Где ты шляешься дни и ночи напролет?
Однако никаких улик против Аны не было. На скандал явились братья, и капитан довольно нагло, развязным, вызывающим тоном стал упрекать Тити:
— Друг мой, вы должны следить за своими выражениями, понимаете? Здесь наши родители, люди старые, здесь денщики, которые все слышат. Я не допущу, чтобы вы ни с того ни с сего выдумывали какие-то нелепости и оскорбляли мою сестру. В конце концов, из-за чего весь сыр-бор загорелся? Она прогулялась в город с вашим свояком. Если вы больны и не переносите людей, то нельзя же заставлять и ее вести монашеский образ жизни!
