— Теперь спи, — сказала она. — Скоро ты уже встанешь, а пока что надо спать.
— Улла, — шепотом позвал Бран.
— Да? — кажется, она удивилась, услышав его голос.
— Ска… скажи, сколько я… уже тут, — он облизал губы.
— Нынче шестой день, — отозвалась Улла.
— Шестой…
— Да, — она пожала плечами. — И что с того? Главное, ты жив, и ты поправишься. Случиться с каждым может, разве нет?
Бран не ответил.
— Да не беспокойся, — сказала Улла. — Ничего здесь не произошло, пока ты лежал. Если это то, что тебя тревожит.
Бран опустил веки — и снова поднял.
— Ну, видишь? — ему показалось, что она улыбнулась. — Волноваться незачем.
Она взяла кувшин и встала. Глядя на Брана сверху вниз, произнесла:
— Я уйду ненадолго. Не холодно?
Он двинул головой.
— Вот и хорошо. Постарайся уснуть, — она поправила малиновую шаль, — а я скоро.
Она пошла к порогу. Дверь, скрипнув, затворилась за спиной, и на миг Бран увидал полоску сероватого света с улицы. Потом опять сделалось темно.
Некоторое время он лежал с открытыми глазами, после его веки сомкнулись, и он сам не заметил, как уснул.
Когда Бран очнулся, в кузнице стояла полутьма, серый свет сочился сквозь щели между бревнами. Огонь в очаге не горел. За стеной мычала корова и раздавались отдаленные голоса.
Бран с трудом сел, опираясь на руку. Холод мгновенно прохватил до костей, и ему пришлось натянуть на плечи истертую шкуру. Кружилась голова, каждое движение давалось с великим трудом. Ужасно, до тошноты хотелось есть. Оглядевшись, он увидел на соломе аккуратно сложенную одежду. Подле стояла корзинка. Кое-как поднявшись на четвереньки, Бран подобрался ближе.
В корзине оказались лепешки, курица, запеченная на вертеле, и кувшин. От запаха еды все поплыло перед глазами, рот наполнился слюной, и Бран понял: еще мгновение, и он потеряет сознание от голода. Схватив мясо, Бран впился в него зубами, как одичавший пес.
Насытившись, немного отдохнув, он разворошил стопку одежды и нашел свой плащ. Развернув, увидел, что плащ аккуратно залатан в тех местах, где его изорвали медвежьи когти. Господи, она и об этом не забыла. Пальцы прошлись по шву, и губы сама собой тронула улыбка. Набросив плащ на плечи, цепляясь за стену, Бран с трудом поднялся. Земля ушла из-под ног, и он чудом не упал. Постоял, борясь с головокружением, а потом пошел к двери. Открыл — и замер на пороге. Серый день после темноты сарая показался ослепительным. Вокруг, куда ни глянь, громоздились белые сугробы, свежий нетоптаный снег доходил до пояса. Поодаль копошились люди, Бран даже отсюда слышал сиплые голоса.
