Подняв голову, раб уставился на Брана. Глаза, искрящиеся и острые, прищурились, чтобы лучше видеть в темноте. Миг — и по физиономии расползлась глумливая гримаса.
— О-о, — Хелмунт отложил работу в сторону. — Оклемался. С добрым утречком, значится, колдун.
Бран не ответил, не пошевелился, продолжая глядеть на него спокойно и равнодушно. Но такой ерундой Хелмунта, видно, было не смутить. Он продолжал болтать:
— Ух, и задал ты нам жару, колдун. Думали, ты уж того, кончаешься у нас. Но ничего, гляди-ка, выкарабкался. Признаться, я считал, что с вами, с колдунами, такого и вовсе не бывает, ну, чтоб кто мог вас поранить, или еще чего. А медведь здорово тебя помял, живого места не оставил. А конунг-то не верил! Видел бы ты его давеча, когда он приходил на тебя поглядеть, морда так и вытянулась, — Хелмунт хлопнул себя ладонями по ляжкам. Казалось, это веселит его до упаду.
Бран молчал, смутно припомнив, как его раньше раздражал этот тип. Однако теперь он был почти рад слышать его голос: живой голос живого человека, приносивший странное успокоение. Это в любом случае было лучше, чем призрачный бред, который так долго выматывал ему душу.
— Ты на привидение похож, колдун, — заявил Хелмунт. — Ну, оно немудрено, конечно. Повезло тебе, что Улла тебя откачала. Она ведь, колдун, дни и ночи не отходила от тебя, спать даже не ложилась. Если б не она, — Хелмунт покрутил косматой головой. — Если бы, парень, не она, лежать бы тебе сейчас в могиле.
— Полно болтать-то, Хелмунт, — прервал низкий женский голос.
Хелмунт вздрогнул, и глупая улыбка в тот же миг вползла на губы. Раб вскочил и поклонился, упершись ладонями в колени.
Около двери стояла Улла. Они не слышали, как она вошла. Кутаясь в малиновую шаль, девушка пристально смотрела на Брана.
— Ты ступай, Хелмунт, — велела Улла. — Ступай, отдохни, я теперь с ним сама побуду.
Ее голос прозвучал мягко. Хелмунт снова поклонился и выскользнул наружу.
— Не обращай внимания, — сказала Улла, когда за рабом закрылась дверь. — Он любит поболтать.
Она подошла, села рядом и ладошкой коснулась лба своего подопечного.
— Ну вот, — заметила она. — Жар совсем спал, и выглядишь гораздо лучше. Голодный? Есть будешь?
Губы Брана шевельнулись, но он не сумел произнести ни звука. Улла поняла его без слов.
— Хорошо, — девушка взяла с полу глиняный кувшин и налила воды в чашку. — Значит, после. Вот, попей, — приподняв Брану голову, она прижала чашку к его губам.
Он пил долго, переводя дыхание после каждого глотка. Потом, обессилев, отвернулся и закрыл глаза. Улла осторожно опустила его голову на шкуру.
