— Не… нет, — остановившись, Бран уставился на Асу. Она отвернулась и погладила морду жеребца. Тот, всхрапнув, потянулся к хозяйке замшевыми мягкими губами.
— Жалко, — Аса вздохнула, отталкивая лошадь. — Ты правда красивый. Ну, так что?
— Что?
— Сколько у тебя было женщин? — она метнула в него лукавый взгляд. — Ну же, я жду. Ведь были, правда?
— Н-ну, — Бран ощутил, что краснеет. — Были, конечно, как у всех. Я ж ведь не отшельник.
— И сколько? — она играла кожаной уздой, а губы улыбались.
— Было несколько, но это… это так, просто туда-сюда. Ну, знаешь, как бывает.
— Как?
— Как у всех, — Бран совсем смешался. — У тебя ведь, наверное, тоже было. Ты вон какая, за тобой любой парень куда хочешь побежит.
Ее улыбка сделалась загадочной:
— Может, и побежит, если ноги не обломает. Ведь я уж просватана за одного тут. Только, по правде, я замуж не хочу. Вот еще, на всю жизнь себя связать, когда вокруг есть такие… — повернувшись, Аса в упор глянула на Брана. Она была того же роста, что и он, но казалась чуть повыше. Вблизи она была еще красивее, ясные глаза синели как безоблачное небо.
— Какая ты… — начал Бран — и осекся.
— Какая? — шепотом спросила она. — Какая? — тонкая рука коснулась его плеча, и он едва не задохнулся.
— Красивая, — тоже шепотом ответил он, — самая красивая женщина на свете. Ты — богиня.
Она тихо засмеялась, рука обвила его шею, и губы приблизились к губам. В глазах у Брана помутилось. Притиснув девушку к себе, он начал жадно целовать ее щеки, глаза и губы. Она не сопротивлялась и отвечала на поцелуи.
— Ты меня задушишь, — смеясь, проговорила Аса. — Неуклюжий… осторожнее.
Она попыталась отстраниться.
— Аса… Аса… — Бран ловил ее запястья. — Куда ты… погоди, я тебя люблю.
Она вдруг сжала между ладонями его лицо, впившись в губы долгим поцелуем. Лес вокруг закачался и поплыл, и сердце Брана пропустило удар.
А потом Аса оттолкнула его прочь. Он, не ждавший такой силы, оступился и сел на снег. Она побежала, едва не по пояс увязая в снегу, ведя в поводу лошадь. Ее смех звенел, как колокольчик, эхом прокатился среди деревьев и замер вдалеке.
Бран сидел в сугробе, хлопая ресницами. Через минуту он пришел в себя, огляделся по сторонам: не наблюдал ли за ними кто-нибудь, но вокруг было пусто и тихо. Лес стоял, тихий, белый, ледяной, погруженный в сокровенные зимние сны. В ветвях ели зацокала, застрекотала белка, и вниз заструился ручеек ледяных алмазных искр.
Бран встал и отряхнул с одежды снег. Чего это я там болтал? Кажется, я сказал, что я ее люблю? Господи, ну и кретин же я! Наверное, отец был прав. Наверное, я действительно без нянек не могу.
