— Вы оправдываете Керима Руфди? — спросил я.
— Нет, Ганс. У меня нет даже уверенности, что все было именно так. Я всего лишь хочу тебе показать, что на любую проблему можно взглянуть с разных сторон. Волей судеб Хасим Руфди, герр Кнопп, ты и даже я оказались по одну сторону, а Керим Руфди по другую. Однако уверяю тебя, каждый из нас имеет свои мотивы для достижения общего результата. Понимаешь меня?
— Да, — признал я, вспомнив свой «мотив». — Для меня главное, чтобы Агнетт была счастлива и спокойна за госпожу.
— Вот видишь. Для достижения наших целей нужен один результат, и это сближает нас. Если бы Хасим Руфди не заботился так о чести семьи, а больше беспокоился о душевном самочувствии брата, то он сейчас помогал бы ему.
На том наш разговор и закончился. Однако он многое оставил в моей душе, даже спустя долгие годы.
* * *
Шло время, однако по-прежнему никаких следов Керима Руфди не удавалось обнаружить. Глядя на исхудавшую и осунувшуюся Агнетт, измученную состоянием фрейлейн Эльзы, я не находил покоя.
«Как долго этот человек будет скрываться? — спрашивал я сам себя. — Как скоро он оставит свои попытки что-либо изменить?»
Но ответов на эти вопросы не было, а потому я продолжал изнывать от невозможности сделать хоть что-нибудь. Я хотел и сам начать поиски, однако понимал, что там, где не справились люди Хасима Руфди и герра Кноппа, вряд ли удастся что-либо сделать мне. От этого я страдал еще больше. Ужасное занятие — ожидание, смешанное с беспомощностью и невозможностью сделать что-либо.
Тогда я еще не знал, что судьбой мне было уготовано стать тем, кто подтолкнет историю дальше.
Случилось это, когда я возвращался от Агнетт. Стоило мне сделать несколько шагов, как я, задумавшись, столкнулся с арабом, чье лицо было закрыто тканью, как часто это бывает в здешних местах. Он пробормотал нечто неразборчивое и взглянул мне в глаза. Лишь только наши взгляды встретились, как я заметил в чужом взоре узнавание и секундный испуг, сменившийся практически тут же безразличием.
Араб продолжил свой путь, а я застыл на месте, вспоминая, где видел этот взгляд, но измученный переживаниями разум не желал быть мне помощником. Несколько мгновений я стоял на месте, прежде чем решился последовать за арабом в надежде, что он покажет свое лицо, и я смогу его узнать. Приходилось следовать на расстоянии, чтобы меня не заметили, но араб не оборачивался, а потому я уверился в своей полной «невидимости» для него.
