— Как хуже?
— Она «его» звать начинает.
Не нужно было догадываться, кто скрывался под этим «его». Признаюсь, у меня в тот момент что-то сжалось внутри. Значит, не получилось? Значит, сентименталя невозможно приручить полностью, и эксперимент Клауса фон Дирка не удался?
Видимо вопросы отразились у меня на лице, потому что Агнетт придвинулась ко мне ближе.
— Что с тобой, Ганс? Ты так побледнел.
— Я просто подумал, что это все довольно странно.
— Вот-вот, — подхватила Агнетт. — Я тоже решила, что ее околдовали. Когда он к ней пришел, фрейлейн с ним разговаривала вежливо, но холодно. И главное голос холодный, лицо вроде бы равнодушное, а в глазах боль. Будто против своей воли говорит. И хоть он к ней подступается, а она лишь улыбнется и молчит. Он и ушел раздраженный.
— Околдовали? Агнетт, но сама подумай: никакого колдовства не бывает. И потом, любое колдовство должно сниматься святыми отцами. А вы были в церкви. Да и кто мог ее околдовать?
— Да кто угодно. Хоть твой господин.
В тот момент, Агнетт так на меня посмотрела, что мне ужасно захотелось оказаться где-нибудь в другом месте. Это был взгляд разгневанной фурии. Она беспокоилась за фрейлейн Эльзу и готова была испепелить всякого, кто встанет на ее пути.
— Мой господин, Агнетт, не колдун. Он — ученый и философ. И нет для него большего оскорбления, чем колдун, поскольку их он считает обычными шарлатанами, которые наживаются на доверчивых людях.
Я постарался произнести все это спокойно и с достоинством. Что более всего меня радовало — я не сказал ни слова лжи. Я описал ситуацию, какой она и была на самом деле. О том же, что мой господин ничего не делал фрейлейн Эльзе, я не сказал, ибо это означало соврать любимому человеку. Мы, влюбленные, часто лжем по пустякам, чтобы не обидеть, но сейчас все было иначе.
И тут же, словно передо мной было наваждение, Агнетт успокоилась. Она прижалась ко мне, и мы пошли дальше.
— Прости меня, — кротко сказала моя возлюбленная. — Прости, что усомнилась в твоем господине. Уверена, что он никогда бы не стал причинять зла фрейлейн Эльзе. И прости за то, что усомнилась в тебе. Нет-нет, не возражай. Ведь я тем самым решила, что ты можешь служить злому человеку. Действительно, это все последствия той самой болезни, которая напала на фрейлейн Эльзу. Разум ее еще в смятении, а потому она бредит. А может, наоборот…
— Что, наоборот? — спросил я, ибо Агнетт, начав говорить, умолкла.
— А может наоборот заклинание, не хмурься, прошу. Так может, раньше было заклинание, а теперь его развеяли, да только не совсем. Как в тех сказках, где по ночам принцесса превращается в ужасного тролля.
