Окропир повернулся к Зезве.
— Держись возле меня, рыцарь из Горды. Помни — это тебе не с душевничьими бабами на сеновале резвиться — ставь ноги широко, упадешь и всё, сразу якорь в зад засунут. Понял, сухарь немоченый?
— Понял, — кивнул Зезва, ощупывая рукоять меча.
— Отлично, — серьезно кивнул Окропир. Командор поднял руку с мечом, указывая на вражеский корабль: — Комит, полный режим для атаки!! Зезва, за мной, к катапультам!
— Режим для атаки!! — рев комитов смешался с натужным уханьем гребцов. Удар весел по воде, и "Теона" удвоила скорость — это носовая смена присоединилась к кормовой.
— Взяли, раз…пошел!
— Взяли, раз…пошел!
— Взяли, раз…пошел!!
Уже были отчетливо видны лица мятежников, воздух потяжелел от смачных ругательств, которые обрушили друг на друга противники. Затем настал черед катапульт. Презрительная улыбка Окропира сменилась злобным оскалом, когда стрела с вражеского судна пробила надстройку над гальюном и пронзила насквозь одного из мзумских арбалетчиков. Дикий визг несчастного ударил по ушам. Зезва едва успел отскочить, когда огромная стрела с извивающимся на ней телом рухнула на палубу рядом с ним. Прикрывшись щитом, Ныряльщик бросился к солдату, тот вцепился ему в руку и прошептал, захлебываясь кровью:
— Больно…
И умер. Выругался Окропир. Радостные вопли с вражеской галеры.
Запели мзумские катапульты, и четыре стрелы обрушились на корабль мятежников. Радостные крики утихли, мгновенно сменившись жалобным воем. Окропир захохотал, и едва успел присесть под защиту щитов, затащив с собой и слегка опешившего Зезву. Свист вражеских стрел заставил их пригнуть головы еще сильнее. Несколько болтов пробили щиты насквозь, ранив троих. Зезва увидел прямо перед глазами хищно дрожащий наконечник, весь в щепах из продырявленного деревянного щита. Сдавленный стон слева заставил повернуть голову и тут же отпрянуть — прямо на Зезву смотрели уже мертвые глаза мзумского матроса. Стрела еще хищно подрагивала в черной от крови глазнице. Еще один харкнул красным, захрипел и повалился на палубу: болт пронзил щит, прошел под доспехом возле подмышки. Хлынула кровь. Зезва было дернулся к упавшему, но остановился, потому что матрос уже был мертв. Ныряльщик выругался. Курвова могила! Окропир немедленно заехал кулаком в бок сухопутному.
— Бой, ха! — проорал он в ухо Ныряльщику, затем, не поднимая головы: — Арбалеты, пуск!! Дальше по усмотрению, ха!! Еще чуть-чуть, крысы, еще немного… Держимся, ха!! Эй, дерьмо душевничье, готовь жопы, щас вам якорь вставим по уши, гютфераны сраные!!
