Сквозь шум дождя донеслось хихиканье.
— Первый раз в Канаве, приятель?
— Канаве? — переспросил Зезва, пряча руку.
Вместо ответа низкорослый молча зашагал к дому. Ныряльщик пожал плечами, сплюнул в канаву и двинулся за ним.
Скрипнула створка. Человек в эрском плаще молча указал на зияющий чернотой проход. Зезва поколебался и вошел. Ворота закрылись за спиной. Простолюдин остался на улице. В последний момент Ныряльщик заметил странный блеск в глазах своего странного сопровождающего.
— Твою ж налево душу проститутку мать, — сквозь зубы пробормотал Зезва. Медленно развернулся на носках. — Неудивительно, что он хихикает, как накурившийся дури бродяга-ткаесхелх… Ваадж, друг мой, что-то мне подсказывает, что зря я с тобой связался; как бы не остаться тут навсегда, курвова могила… Так, что здесь у нас?
Подслеповатый фонарь раскачивался на ветру над покрытой ржавчиной дверью. К ним вела выложенная неровными плитами дорожка. Она петляла между на удивление ухоженными деревьями, заботливо прикрытыми от ветра и стужи сухими полотнищами. Проходя мимо одного из таких деревьев, Зезва пощупал пальцами добротное сукно, хмыкнул озадаченно. Канава не Канава, а садовник здесь знатный. За хурмой ухаживает, как следует.
— Сюда.
На этот раз Зезва спокойно повернулся к человеку, появившегося непонятно откуда прямо рядом с ним. Такой же эрский плащ, плотно нахлобученный капюшон, хоть ростом и повыше уличного привратника. Ну, хоть не хихикает.
— Ты вот что: иди вперед, — бросил эр из-под капюшона. И не оглядывайся. Деньги?
— При мне, — хлопнул себя по поясу Зезва. — Долго еще? Надоело бродить под дождем, и постоянно вы выпрыгиваете, как дэв из бочки.
— Шутник.
Выдав это изречение, эр зашагал по дорожке подпрыгивающей походкой, не оглядываясь. Быстро открыл двери, отошел в сторону. Черное пятно капюшона обратилось к Зезве.
— Курвин корень, там что еще и третий?
— Заходи.
Ныряльщик пожал плечами. Очередные двери со скрипом захлопнулись. Этот звук показался Зезве донельзя зловещим, и он невольно поёжился. Некоторое время мзумец ждал, пока глаза привыкнут к царящему в доме полумраку. Постепенно сквозь темноту стали проступать очертания предметов и людей. Причем последних оказалось довольно много; они сидели и стояли в различных позах вокруг низких столов. На Зезву никто не смотрел, словно его не замечали. Слегка удивленный этим обстоятельством, Ныряльщик осторожно сделал два шага вперед. Никакой реакции. Сколько же их? Зезва быстро окинул взглядом комнату. Так, не меньше сорока человек. На столах кувшины и кружки. Пиво, кажется, не видно, курвин корень! Что они, фонарь не могут зажечь? Пара свечей едва чадит по углам. А там что? Еще несколько человек — валяются прямо на полу. Глаза застекленели, взгляд застыл в одной точке. Мертвецы? Нет, вон один пошевелился…
