— Хыгаши, светлейший тевад, — пояснил Каспер, — по самому воздуху чуют, в какой области Темного моря они находятся.
— Ну, надо же, твою направо…
Тевад еще раз сплюнул и отошел за дерево помочиться. Донесся новый вздох Аристофана. Достойный лакей очень волновался, что господин ходит голодным. И это в условиях этой мерзкой войны. Шорох заставил Аристофана подпрыгнуть от неожиданности и обернуться.
— Прости великодушно, добрый человек, я не хотел тебя пугать. Мое почтение благородным господам…
Пожилой простолюдин с охапкой хвороста за спиной склонился в поклоне. Слезившиеся глаза на испещренном глубокими морщинами лице переводили взгляд с одного военного на другого. Задержались на отце Кондрате.
— Святой отец…
Зезва с удивлением увидел, что за спиной старика прячется мальчик лет восьми, худой как палка, в оборванном тулупе и нелепой зимней шапке. Болезненные серые глаза испуганно смотрели на людей с оружием. Пожилой эр шикнул на ребенка. Из-за дерева вышел Мурман, подпоясывая на ходу штаны. Смерил эров внимательным взглядом.
— Кто такие?
— Тутошние, ваша милость, шрамовские… — старик тихо покосился на мальчугана, который не сводил глаз со скатерти. — Зовусь я Гаиска, вот, с помощью Ормазовой, щепок да веток собираю для очага…
— Мальчик?
— Внук мой, ваша милость, внучок. Тоже Гаиска, в честь меня назвали…
Брат Кондрат подошел к маленькому эру, осенил ребенка знаком Дейлы. Старик благодарно кашлянул.
— А что родители его? — продолжал расспрашивать Мурман.
— Родители? — поднял глаза эр. — Нету родителей. Были и нету… Мать его от горячки померла зимой, а отец, сын мой старший, где-то под Даугремом сгинул, в ополчении… Еще один сын где-то тут, на позициях, да хранит его Ормаз…
— Они верные сыны родины, добрый человек, — мягко проговорил тевад. — Как сейчас живется, тяжко, небось, э?
— Очень, ваша милость… но, с помощью Ормаза, держимся. Главное, победить проклятых мятежников, чтоб их Кудиан сожрал!
Старик вдруг расплакался, опустил голову и долго трясся в немых, порывистых рыданиях. Из-за его спины выглядывал мальчик. Ни слезинки не было в глазах маленького Гаиски. Он смотрел на еду, приоткрыв рот. Дед понемногу успокоился.
— А позвольте идти восвояси, светлейший тевад? Делов невпроворот, да…
— Погоди, — наместник бросил мальчику монету. Тот поймал, раскрыл ладонь, оцепенел при виде золотого окрона.
— Ваша милость… — пролепетал старик.
Мурман бросил взгляд на Аристофана. Лакей всплеснул было руками, но наместник Горды насупил брови, и несчастный слуга покорно сложил в узелок курицу и другую снедь, оставив, тем не менее на скатерти кувшин с пивом и лепешки. Тевад нетерпеливо засопел, и Аристофан поспешно передал куль с едой остолбеневшему простолюдину. Мальчик запрыгал вокруг, его лицо исказилось. Зезва опустил голову.
