Тот самый гребец-хыгаш, что освежался в бочке с водой, поднял голову. Безволосое бледное лицо с копной засаленных зеленоватых волос обратилось ко мзумцам. Синие глаза, похожие на два бездонных колодца, вдруг прищурились. Морелюд что-то гортанно сказал. Мгновение, и несколько десятков таких же синих глаза воззрилось наверх. Зезве почему-то стало не по себе от этого единого взгляда, словно на него смотрело не пятьдесят изнужденных рабов-хыгашей, а одно единое, морское, многоглазое существо…
— Знаешь их язык, сухопутный?
Зезва покачал головой. И тут хыгаш громко произнес с певучим акцентом:
— Если вы хотите посадить нас на весла на другом корабле, лучше убейте сразу, человеки. Мы не пойдем.
— Мы… курвин корень, — Ныряльщик вдруг спрыгнул вниз, не обращая внимания на предостерегающий крик Окропира, остановился прямо возле говорившего гребца. — Какие еще весла? Вы свободны, дуб мне в зад!
Морелюд взглянул в глаза человеку. Затем протянул руку.
— Меня зовут Марен, человек. Пусть божественные воды осветят твой путь.
— Э… благодарю, достопочтенный Марен…. Я — Зезва, рыцарь из Горды.
Хыгаш вздрогнул, отступил на шаг. Звякнула цепь. Слегка опешивший Зезва выдержал еще один долгий взгляд бездонных синих глаз. Другие хыгаши дребезжали цепями, шептались. Большинство поднялось на ноги, но многие просто лежали или сидели на своих банках, не в силах пошевелиться. У двоих или троих был совершенно обессиленный вид. А еще в трюме пахло протухшей рыбой. Вздрогнув, Зезва понял, что запах был вовсе не гниющей рыбы.
Сверху доносились требовательные крики Окропира. Зезва наконец махнул командору рукой:
— Пришли людей с молотом, нужно посбивать цепи! Что?
— Оглох, сухопутный?! Знаешь, что мы нашли на корме? Лови!
Зезва поймал сверкнувший круглый предмет. Разжал ладонь. Монета.
— Вот что вы искали, человеки.
Голос Марена заставил Зезву оторваться от рассматривания серебряного роина. Он опять взглянул хыгашу в глаза и долго молчал. Наконец, сунул монету за пазуху, отвернулся и принялся наблюдать, как несколько солдат, опасливо косясь на приободрившихся морелюдов, сбивают цепи с рук и ног хыгашей. Снова вытащив серебряный роин, Зезва еще раз осмотрел его со всех сторон и даже попробовал на зуб.
— Почти как настоящий, Зезва из Горды. Тут много этих монет, мы грузили.
Потиравший запястья Марен устало уселся на банку.
— Вы не сможете проплыть и полета стрелы, морелюды, — тихо сказал Зезва, не сводя глаз с монеты. — Доставим вас в Цум, там лекари окажут всестороннюю помощь…
