В общем, за забором тоже ничего не было. По кругу лежали рельсы на желтом песке. В центре круга стоял брюнет кавказской наружности, в черных кожаных брюках и такой же куртке, с хлыстом в руках.
Паровозик стал ездить по кругу. Испуганный парень потел, а кавказец щелкал кнутом и улыбался. Когда паровозик заканчивал очередной круг, он доставал из кармана брюк большой журнал с ручкой и выставлял оценку.
Было страшно, но под голубым небом грохотала «кукарача», и я догадался, что и паровозик, и брюнет, и «кукарача» будут всегда.
На улице лежал опрокинутый мусорный бак. Мусора было много, он весь высыпался наружу и гнил. У мякиша белого хлеба, который являлся одной из составных содержимого бака, суетились воробьи. Их было много, но каждый хотел есть. Поэтому они вели беспрерывные массированные атаки, выражаясь военным языком, на мякиш. Некоторые ловкачи отщипывали огромные куски и тут же пытались улететь, что было не так легко.
И тут с неба спустилась большая красивая птица. Она отогнала воробьев и стала клевать их хлеб. Птица косила круглым злым глазом по сторонам и ела, а если какой-нибудь смельчак пытался подобраться к мякишу, то она больно клевала его. Поэтому воробьи не приближались к птице, а только смотрели издали, как она жадно ела. Расправившись с хлебом, птица взмыла в небо и тяжело и некрасиво полетела восвояси.
А в это время маленький мальчик-трехлетка гулял в сквере со своим отцом. Он посмотрел в небо и сказал: «Папа, смотри, какая красивая белая птица, как ее зовут?» Отец тоже посмотрел вверх и ответил: «Это голубь – птица мира!»
Демонстранты двигались к городской площади, и это движение было планомерным и неотвратимым.
А впереди, примерно метрах в ста от этих отчаявшихся и уже разъяренных людей, стояла плотная шеренга солдат, а за шеренгой – еще одна. Третья шеренга была милицейская. Из громкоговорителей на бронетранспортерах гудели слова, призывающие всех немедленно разойтись по домам. Но люди все шли и шли вперед.
Тогда рупоры сказали, что в случае неподчинения войска будут вынуждены применить силу… Первая шеренга солдат зашевелилась, сзади бегали военные начальники и что-то отчаянно кричали.
Взвыли моторы танков и бронемашин, в толпу врезались лучи прожекторов, и толпа встала.
До солдат оставалось несколько шагов. Колонна людей, только что кричавшая и скандировавшая, вмиг смолкла. Смолкли и громкоговорители. И только танки там, за солдатами, угрожающе урчали, хотя их еще даже не было видно, они стояли на площади.
