Екатерина потупила свои прелестные глаза. Наступила тягостная пауза.
– Отчего ты молчишь, Катенька? Скажи правду, пусть она даже будет горькой, мне это весьма важно.
Разумовская тяжело вздохнула и, наконец, ответила:
– Не стану лгать, Митя, влюблённость во мне присутствовала. Причем, в какой-то момент, просто сумасшедшая. В такого красавчика трудно было не влюбиться. Вдобавок он был рядом, а ты – весьма далеко… Мне было нелегко… тогда. Он осыпал меня подарками, был так настойчив, обаятелен и щедр. К тому же моя матушка упрямо уговаривала меня пойти за Стоуна. И в конце концов я сдалась и вышла замуж… Прости, что я тебе изменила. Надеюсь, сегодня я искупила хоть как-то свою вину?
– Возможно… А сейчас ты питаешь к графу самые нежные чувства?
– Уже намного меньше. Честнее сказать, даже, может, совсем не питаю. После свадьбы он открылся для меня с другой стороны – темной и дурной. Мой супруг оказался чересчур ревнивым, злобным, мстительным, жадным. Граф ненавидит и презирает всех людей на свете. Он обожает только себя. Его занимает исключительно служба, деньги и женщины. И еще карты. Но мне пришлось смириться со всеми его пороками: ведь я его жена и должна нести этот крест в течение всей жизни. Я стала вспоминать о тебе все чаще и чаще. И чрезвычайно обрадовалась, когда графа вызвали в Санкт-Петербург. Я упросила его взять меня с собой. И поверь, очень хотела увидеть тебя. Как никогда прежде.
– Тогда отчего ты поначалу была так неприступна и нарочито равнодушна ко мне?
– Что за нужда спрашивать, Митя! Ты же знаешь женские хитрости. Просто я отвыкла от тебя за три года. Вдобавок была смущена и чувствовала себя неловко. Да и совесть, несомненно, терзала мою грешную душу: ведь я нанесла тебе ужасную сердечную рану, выйдя замуж за другого. Ты должен был ненавидеть меня за это. Поэтому до поры до времени я и прикрывалась маской неприступности. Прости меня за все, Митя…
Они снова обнялись. И поцелуи, поцелуи, поцелуи… Им бы не было конца, но первой очнулась Екатерина. Она мягко отстранилась от любимого и умоляюще сказала.
– Митя, дорогой мой, единственный, скоро придет Анастасия. Нужно выглядит достойно и лучше порознь.
– Хорошо, дорогая… – согласился Дмитрий.
Любовники окончательно привели себя в порядок и вышли в гостиную. Катя присела на софу, взяла в руки книгу какого-то французского мыслителя, а Алабин стал подле ее. И вот хлопнула парадная дверь, послышался женский голосок, торопливые легкие шаги по лестнице, и вскоре в гостиную впорхнула радостная хозяйка дома, а за ней горничная с коробками в руках.
