За окном мелькнули прутья ограды. Осадив лошадей напротив ворот, кучер спустился с козел и, нырнув в салон, молчаливо перерезал веревку у пассажира на запястьях.
Соверен выбрался из экипажа и, хлопая разорванной штаниной, торопливо захромал к дому.
— Эмерс! — закричал он, открыв дверь. — Эмерс! Доктор Мортимер был?
Слуга не отозвался.
Холл был пуст и темен. В кабинете мерцала, на последнем издыхании, лампа.
— Эмерс!
Соверен шагнул в коридор и упал, поскользнувшись.
Бедро взорвалось болью. Ладони испачкались в чем-то липком и холодном. В слабом отсвете свечи, стоящей на подоконнике в конце коридора, он разглядел, что липкая полоса тянется по полу в одну из комнат.
— Черт знает что.
Он поднялся, поднес ладони к лицу. Что здесь, интересно, разлили? Вроде что-то черное. Или красное? Вином не пахнет.
— Эмерс! — снова крикнул Соверен.
Бум-м! Бум-м!
Паровая машина постукивала сквозь толщу камня, словно сердце. Это несколько успокоило Соверена. Значит, по крайней мере, в подвале все в порядке.
— Эмерс! Миссис Фрауч!
Он, потирая ногу, последовал за полосою.
Эта комната еще не убиралась, но шторы были раздернуты, в арочное окно заглядывал хмурый, клонящийся к вечеру день.
Полоса ныряла под кровать.
Соверен кое-как опустился на колено и, стараясь снова не испачкаться, заглянул в пыльную тьму. Что за дьявол? Он протянул руку и тут же ее отдернул.
Под кроватью кто-то лежал.
— Эй, что вы там делаете? — тихо произнес Соверен.
Затем он ухватил лежащего за одежду и с трудом выволок его на свет.
Младшая сестра Фрауч уставилась на него остекленевшими глазами. Светлое платье ее все пропиталось кровью. В грудь и в живот женщине нанесли по крайней мере дюжину ножевых ударов.
На дом напали!
— Анна! — закричал Соверен.
Ему сделалось страшно от того, что нападавшие могли сделать с нею. Схватив тяжелый подсвечник, он бросился в комнату, где утром оставил свою любимую.
В камине краснели угли. Кровать была пуста, темнея мокрым отпечатком тела. Рядом с кроватью, на стульчике, уткнувшись лбом в тумбочку и опалив волосы огарком свечи, сидел доктор Мортимер. Левое запястье его было прокушено. Язык вывалился изо рта. На шее темнели отпечатки пальцев.
Изуверы!
— Эмерс! Анна!
Соверен, крича, принялся обходить особняк, проверяя комнату за комнатой. Слух играл с ним дурные шутки. Ему то казалось, что кто-то идет за ним по пятам, то чудился впереди задушенный хрип Анны.
Бум-м! Бум-м! — стучала машина в подвале.
— Выходите, сволочи!
