Партер взорвался криками.
— Так его!
— Убей урода!
— Да! — взвился голос распорядителя. — Дурная весть разозлила мужа!
Сосед, впрочем, не остался в долгу, он отпихнул нападающего от себя, боднув того головой в грудь. Этого оказалось достаточно, чтобы «муж» сделал несколько шагов назад и плечом задел «жену». Женщина, словно только этого и ждала, ожив, тут же вцепилась супругу в остатки волос. Хриплое рычание вырвалось из ее горла.
— Оторви ему голову! — крикнул один из зрителей.
Несколько мгновений пойманный «муж», прогнувшись назад, слепо водил руками по воздуху. Женщина вырывала волосы клочьями, ее серое лицо искажали странные, нечеловеческие гримасы, полные злобного торжества. Затем она вцепилась зубами в кожу на черепе, и Сэмюэл Тритт упал, увлекая ее за собой. Они завозились на полу, взрыкивая и взмахивая руками. Что-то громко хрустнуло. Сосед, уныло постояв без дела, шагнул к мяснику.
— Отношения накаляются! — взревел распорядитель.
Театр поддержал его свистом и хлопками.
— В челюсть, в челюсть!
— По колену, чтоб колено — вон!
— Ах, славно! Вбивай в пол!
— Ну же, шевелитесь, уроды!
Соверен с удивлением обнаружил, что часть выкриков принадлежит Софье. Его толстый сосед наоборот сидел тихо, едва постанывая и экстатически закатив глаза. Сам Соверен находил зрелище отвратительным.
Доброхот между тем добрался до мясника и, не останавливаясь, впился зубами тому в плечо. «Жена» оседлала «мужа» и, наклонившись, кусала его лицо. «Муж» бил ее по ребрам — бумс! бумс! бумс! Платье разошлось, и при каждом ударе в прорехе подпрыгивала вислая грудь.
Зрители бесновались.
Из-за того, что крови не было, вся эта зверская, безумная драка казалась Соверену искусственной, бутафорской, а откушенный красный нос — накладным.
В зеленоватом эфирном свете хрустели кости, выплевывались куски серого мяса, растягивались рты, кулаки били в тело. Рыжебородый мясник скинул соседа-доброхота с себя, наступил ногой ему на грудь, вминая ребра. «Муж» повалил на пол «жену» с куском своей губы в гнилых зубах, как с трофеем.
С балконов кидали камни. Партер кричал и хрипел.
— Да! Да! — звенел голос распорядителя. — Но это не конец пьесы! На помощь и мяснику, и мужу приходят добрые горожане!
Софья с блестящими, совершенно безумными глазами на мгновение прижалась к Соверену:
— Хотите меня, сэр?
— Что?
— Ах! — девушка отлипла, вновь устремив взгляд на сцену. — Смотрите, они совсем голые!
Мясник в бою лишился фартука и коротких штанов, а женщина — платья. Нагота не смущала мертвецов.
