— А-а, теперь мне ясно, представляю!
— Да что вам ясно-то, барышня вы заморская! Ну-ну, да я задираться не намерен! Совсем наоборот — хочу заслужить ваше доверие. И не подумайте, будто мне интересно, чем вы на самом деле промышляете — да будь вы хоть Матой Хари! — мне по барабану! И политика вся — мне до фонаря! Просто рожи их всех, наглые, равнодушно видеть не могу — просто ненавижу! Но интереса к ним — ноль! А вот вы для меня — загадка очаровательная, да! Как змея и кролик в одной ипостаси!
— Здорово гутарите, Анатолий Николаич! Подобных комплиментов ни от кого еще не слышала! — взбодрилась Маша, но вмиг утратила свое упоительное волнение.
— Но вы же понимаете, фрау-мадам — слова даны нам, чтоб скрывать свои чувства, ведь так?
— Иногда бывает. Спасибо за коньяк, дорогой Анатолий Николаич! — спокойно произнесла она, решительно вставая.
— Так я с вами поеду, провожу вас, Машенька?! — спросил он с неожиданно кротким удивлением, — но подождите, я вас так просто не отпущу: обещайте, что летом приедете ко мне на Волгу, в Антоновку. Там — красотища, левитановские ведь места. А главное — полное безлюдье. Ни-ко-го! Для вашей-то шпионской конспирации — лучше и не придумаешь!..
* * *
Все лето в раскаленной от жары Москве Маша с Алевтиной отправляли лекарства и медицинские приборы в самые отдаленные уголки России. По настоянию Корфа стартовал и новый проект — по строительству загородных коттеджей. А Трофиму в то же время тайно удалось наладить бесперебойную финансовую помощь нескольким засекреченным предприятиям — в Нижнем Новгороде и Самаре, в Омске и Подмосковье.
Бесконечная суета не оставляла Алевтине времени на размышления. И даже память о Троянове отошла в тень. Постоянную тревогу она испытывала лишь за Агничку и маму, ведь навещать их в Мамонтовке удавалось ей только по выходным. И к концу лета Аля изнемогала от усталости, поэтому сразу радостно согласилась на машино предложение — съездить на неделю в Костромскую область.
Самой же Ивлевой решение навестить художника стоило немалых душевных терзаний. Хотя запрет Корфа на опасные встречи она считала вполне оправданным, но…искушение вновь увидеть Удальцова оказалось сильнее разума. Ее женская натура жаждала встречи, интуиция подсказывала: это он! А чей-то голос коварно нашептывал ей изнутри: поезжай! Иначе навсегда упустишь свое счастье!..
Возможность утаить от Корфа поездку к художнику возникла неожиданно. В конце августа Вадим Ильич сообщил, что летит на неделю в Намибию, и на этот момент их телефонная связь прервется. В тот же день подруги поспешили отправить Удальцову телеграмму о своем приезде.
