В очередной раз устанавливаю приборы, загружаю нужные программы. В очередной раз Ян Тьен приходит заранее. И опять мы с ним tet-a-tet сидим и ждём.
И молчание между нами виснет, грузит, напрягает. Раз неудобно, нужно начать разговор. С чего? Вспоминаю, что за билеты я так и не поблагодарила. Вот этим и решила воспользоваться. Но только зря…
— Зачем благодаришь, если, всё равно, не пришла? — гневно спросила эта суперзвездень.
— Не пришла, но воспользовалась. И как выяснилось, очень неплохо! — спокойно возразила я.
— Ага. — поддакнул Ян. — Отдала знакомому.
— Отдала.
— Дарюсь, тебя что так часто приглашают на громкие премьеры?
— Нет.
— Не любишь подобные увеселения?
— Наоборот, обожаю.
— Так почему не пришла? — не мог понять меня актёр.
— Просто были более важные дела. — спокойно, без лишних эмоций ответила я.
— И какие же? — ехидно осведомился пуп земли.
— Ну, не знаю. — закатила глаза я. — Может быть, семья?
Молчание продолжилось, но оно не было таким тягостным, как всего несколько минут назад.
С моей стороны было недоумение: «Он что следил за мной? Зачем? Почему?» С его — не знаю. Наверное, его удовлетворил мой ответ.
Но и это состояние было прервано очередным приходом мадам Дюваль с очередной кандидаткой.
А я посмотрела на девушку и поняла, что лучше б не смотрела. Потому что это была Лара. Ронова Лара!
Считать я умею очень хорошо, просто замечательно. И вот благодаря этому заурядному умению стало понятно, что за родители, из-за которых ребята отложили свадьбу, а также когда и чем они заболели…
А ещё я поняла, что обожаю буку заведующего кафедрой, на которой я училась. Он всегда требовал полной отдачи на работе, настолько полной, что даже в мыслях ничего лишнего не оставалось.
Пусть сейчас не его занятия, но привычка концентрироваться на одном осталась. И это правильно, потому что подумать время у меня ещё будет, а иллюзию надо внедрять сейчас.
* * *
Чувствовала я себя паршиво, как будто подхватила какую-то болезнь — и она ещё не разгорелась в полную силу, но свербеть уже начала, а это состояние зачастую хуже самой болезни. И мне было плохо, пусть ничего не болело, а дышать было трудно, будто гигантские тиски сжали грудную клетку и не хотели меня отпускать.
Постепенно моральная боль перешла в вполне реальную физическую.
В какой-то момент я поняла: «Я не высижу. Не смогу сделать полноценную расшифровку!»
Я не знаю, может я чего-то не понимаю, но для меня поведение Лары — предательство. Самое настоящее. Меня в этой жизни ещё никогда не предавали, да и сейчас, собственно, меня действия девушки не касались, но мне было больно и за себя, и за Рона.
