Утром Удалов встал довольно рано, но Ксении уже не обнаружил. Завтрак, правда, стоял на столе, заботливо укутанный старыми полотенцами. На этот раз Корнелий выбрал свой обычный костюм, а грязные пиджак и брюки закинул за стиральную машину. Как и раньше, его не смутил обмен материальными предметами параллельных миров.
Во дворе было по-утреннему тихо, только с соседней улицы доносился мерный топот. Заглянув в переулок, Удалов увидел шеренги черных рубашек с белыми колоколами. Колокола покачивались на животах, и казалось, что именно они вместо набата производят топочущие звуки.
С другой улицы тоже слышался топот, но какой-то унылый и нестройный. По ней брела колонна людей с лопатами и кирками по направлению к недостроенной дороге на Выселки. Пару раз в переулке мелькнули черные рубашки, перетянутые портупеями, и солдатские пятнистые комбинезоны. Внезапно Удалову показалось, что он видит в ко
-50лонне свое лицо. Двойник встретился с ним взглядом, но тут его заслонил огромный рюкзак солдата, и больше Корнелий не смог найти его в толпе.
Удалов пошел опять к центру. Прежде, чем найти профессора Минца, надо было понять, что происходит в Великом Гусляре. Выйдя к плошади, Корнелий увидел, что веревка, через которую он перелез ночью, окружает площадь по наскоро вбитым колышкам, деля город на четыре сектора. Перед каждым из них болталась табличка с надписью. На ближайшей к Удалову табличке значилось: "Свободное Самоуправление Великого Гусляра", а на одной из дальних табличек просвечивали буквы "ООН". Перелезать через веревку Корнелий не решился, тем более, что вдоль каждого сектора бродили вооруженные патрули - аккуратненькие солдаты в нарядных голубых касках с автоматическими винтовками, уже намозолившие Корнелию глаза чернорубашечники с милицейскими пистолетами на разномастных портупеях, солдаты в телогрейках и пилотках с автоматами, так знакомыми Корнелию по его далекой службе в армии Удалова недавно повысили в звании с лейтенанта до старшего лейтенанта запаса, и какие-то штатские личности с охотничьими ружьями. У одного из колышков валялась абсолютно пьяная вчерашняя рыжая школьница. Правда, теперь ее с трудом можно было назвать рыжей - кто-то, пользуясь ее состоянием, обрил девчонку наголо, и только одна рыжая прядь с блестками шевелилась под утренним ветерком.
Перейдя через новую границу чуть подальше, Корнелий решил проведать сержанта Пилипенко, но подойдя к отделению на несколько десятков метров, почуял неладное.
