Хромуша решился идти вдоль морского берега между дюнами, держась подальше от дороги, которая шла повыше песчаной равнины. Он слыхал от дяди, что портной терпеть не мог моря, — он боялся его до сумасшествия и говорил, что всякий раз, когда ему случалось ехать на лодке, то он бывал болен. Его тошнило от одного вида морских волн, и он всегда избегал идти берегом, а обходил его окольным путем.
Хромуша пришел в Виллер, где, осторожно осмотревшись, торопливо купил большой хлеб и тотчас пошел опять вдоль берега. Он снова увидел Черных Коров с тем же удовольствием, с каким увидел бы свой родимый дом с садиком, и снова очутился в совершенном одиночестве.
Теперь, однако, он уже не хотел возвратиться домой; из слов брата он понял, что нет никакой надежды смягчить отца и найти защиту у матери. Он принялся есть, осматривая берег. В несколько дней, проведенных у дяди, он получил кое-какое понятие об окружающей местности. День был ясный. Он видел вдалеке устье Сены и открытые равнины, по которым шла дорога в Гонфлер. Дюны были единственным надежным убежищем во всей окрестности, где он мог жить в безопасности. Бедный ребенок боялся всех на свете, а знакомство с тетушкой Лакиль еще больше запугало его и не могло внушить доверия к роду человеческому. К тому же он давно привык к одиночеству, так как пас коров в безлюдной стране, где было мало прохожих; да и с тех к пор, как он познакомился с духами, ему вовсе уже не казалось страшно жить одному в пустыне. Пораздумав хорошенько о своем положении, Хромуша порешил обойти дюны и, выбрав местечко, поселиться в нем навсегда.
Навсегда! Вы, может быть, скажете мне, что это невозможно, скажете, что стал бы делать Хромуша, когда настала бы зима, и что денег, которые были у него, было слишком мало, чтобы он мог покупать еду, и наконец, откуда бы он брал одежду в такой пустыне, где ничего не росло, кроме плохой травы, которую даже не хотели есть коровы?
Правда, что на морском берегу было несметное множество ракушек; но ведь все ракушки, да ракушки, надоест наконец, особенно, когда еще притом и вода очень невкусна. Я вам скажу на это, что Хромуша был совсем не такой ребенок, как те дети, которые в двенадцать лет умеют читать и писать. Он ни о чем не имел понятия, ничего не предвидел, не умел размышлять, даже, может быть, не привык и думать. О нем всегда заботилась мать, и ему невольно казалось, что она все еще тут, подле него, что она даст ему супу, когда он захочет есть, и закутает его одеялом, когда он ляжет в постель. Он только машинально твердил себе, что поселится тут навсегда, потому что вся будущность для него заключалась в том, чтобы спастись от портного.
