- Если бы все происходило как того хочет Каро, то с нами пойдет весь здешний детский зоопарк. Но ты не хуже меня знаешь, что это утопия.
- То есть я не могу их взять?
- Можешь, - вдруг ответил Таш.
Шакирд запнулся, не ожидая подобного ответа.
- Только сказал ли ты об этом своей жене? – Таш посмотрел Шакирду в глаза. – Сказал ли ты Наде о том, что есть крохотная, почти нереализуемая возможность выбраться отсюда? О том, что никогда не отпускал мысль вырваться из резервации и спрятаться где-нибудь в лесу? О том, что для тебя жизнь в бегах и вечном страхе важнее сытого и мирного существования здесь? Ты, конечно, сказал ей о том, что ее ребенку, родившемуся в лаборатории важнее жить там. В мире, где узнав о ее болезни вероятности сгореть больше чем в аду? Ведь таких как мы сжигают.
У Шакирда тряслись руки. Он сдерживал свой гнев. Ему хотелось обрушить на него молот своего кулака, чтобы зазнавшийся цербер профессорши прекратил строить из себя короля положения.
- Ты ведь не сказал, - Таш не задавал вопроса.
Он знал, что у Шакирда так и не хватило смелости рассказать об их планах своей жене.
- Ты не сказал ей, потому что знаешь, что Надя не хочет того, что хочешь ты. Ей не нужна жизнь, которую мы все оставили там. Ее жизнь здесь и ее зовут Саша, а не Шакирд. Зачем рисковать всем что ты имеешь ради тех, кому это не нужно?
- У меня есть письмо, - сжимая в руке конверт твердо, произнес Шакирд. – И именно оно поможет там скрыться.
Таш остановился возле очередного дома. Заглядывая в окна, он продолжил:
- Твоя весточка из внешнего мира залог нашего спасения. И ты лучше меня знаешь, что ты не готов от него отказаться в угоду ее желанию остаться здесь. И если все действительно так, как ты сказал. То сегодня у нас появился реальный шанс уйти от ищеек, когда за нами их пошлют. Думай, Шак.
Таш смотрел на него и отчетливо видел, как в искрах его светящихся зрачков злость мечется с безысходностью.
- Думай хорошо. Потому что времени у нас осталось очень мало.
Таш похлопал его по плечу и пошел дальше по улице.
Шакирд остался наедине с ночью, которая поглощала спящие дома, но даже ее прожорливости не хватало аппетита проглотить мечущегося Голиафа. Он стоял как скала посреди дороги, опасаясь даже шелохнуться. Мысли бились в такт тяжелым ударам сердца и письмо, долгожданное и желанное, жгло ему руку.
Его дом остался далеко позади. Шакирд оглянулся. Свет в окне горел зазывая. Нужно было идти. Ночь опасна для размышлений. Вцепится когтями и не отпустит до утра. А утром Шакирда ждет тренировка с Каро. Он надеялся убедить его увеличить нагрузку, чтобы активаторы, которые вводят в лаборатории каждые две недели, не сломили защиту иммунной системы. И скала цельного камня пошатнулась – медленными шажками Шакирд пошел к дому. Он давал себе время на обдумывание, на размышление того о чем заговорит с Надей, когда она в очередной раз спросит о письме. Она такая любопытная и проницательная. Шакирд усмехнулся. Несмотря на свой пылкий ум, Надя так и не смогла догадаться о его замыслах. Шакирд не раз намекал ей на это. Часто заводил речи о том, как невыносимо жить в клетке, для лабораторных мышей. Но Надя, всегда улыбаясь, уходила от выводов, которые ловушками были расставлены для нее. Будто нарочно не замечая попыток любимого человека достучаться до нее. Она раз за разом заставляла думать о себе как о простушке, для которой лежать на боку и читать бесчисленные книги есть спасение.
