С восхода солнца мы рыбачили на берегу озера возле Храмовой горки. Рыба просто не хотела ловиться, только трогала крючок, обкусывала червяка — и все. Напрасно мы снова и снова забрасывали удочки.
Что за рыбалка без клева? Скука. Наш приятель Август, сын соседского столяра, предложил:
— Знаете что, ребята, давайте лучше вырезать лодочки из сосновой коры.
— Да ну! — дружно скривились мы с Густавом. — Скажешь тоже! А нож?
Но Август хитро посмотрел на нас и медленно, как фокусник, вытащил из кармана складной нож. Новый, с блестящей черной ручкой.
Я вытаращил глаза, брат — тоже. Что за чудо! Откуда у Августа это сокровище? Такого ножа нет ни у кого из наших мальчишек! Ну, может, у двоих-троих, самых богатых.
— Покажи! Ну, покажи, пожалуйста!
Август пристально осмотрел меня с головы до ног, словно решая, может ли он доверить мне свое богатство. Потом великодушно протянул руку. На ладони лежал нож. Нет, что я говорю: не нож — греза, мечта!
Я несмело провел пальцами по гладкой рукоятке. На конце было небольшое сквозное отверстие. Август пояснил:
— Для веревки. Просунуть и привязать к руке. Тогда навечно, никогда не потеряешь.
А лезвие… Блестит, точно зеркало, и буквы выдавлены. Я стал разбирать:
— Ф-и-с-к-а-р…
— Точно: фискар! — подтвердил Август. — Не какое-нибудь барахло, а финская сталь — фискар. Самое лучшее, самое острое лезвие в мире!
Зря он так нахваливал свой нож. Ни у меня, ни у брата никаких сомнений не возникало. Нож так и выглядел, как полагается выглядеть лучшему в мире. Достаточно только взглянуть на широкое мощное лезвие.
— Дорого стоит? — Я осторожно потрогал заостренный кончик.
— Тридцать пять копеек.
Я стал подсчитывать в уме. За какое время можно собрать такую сумму? Раз в неделю я ходил в сапожную мастерскую, помогал подмастерьям заготавливать деревянные гвозди. За три часа работы платили копейку. Значит, целых тридцать пять недель! И уж про сладости или цветные карандаши и думать забудь. Хорошо Августу: время от времени скупщик скота нанимает его в погонщики до самого Пскова — это не копейка в неделю! А вот меня не пускают, говорят, еще мал.
Август разрешил мне испытать нож в деле. Осторожно, чуть дыша я отрезал сучок у ольхи. Втроем мы стали придирчиво рассматривать срез. Ровный как стеклышко, лезвие не оставило ни царапинки.
— Бритва, да и только! — восторгался брат. — Режет дерево что масло. Я спросил:
