Подошел барон, поворошил ружьем груду убитых зайцев, осмотрел с довольным видом косулю.
Лесник поднес за уши двух окровавленных зайцев, швырнул их на снег к остальным.
— Вот бы еще лиса попалась! — Он подобострастно улыбался. — Был бы госпоже баронессе неплохой воротник.
Как я их ненавидел в тот миг: и холеного барона, нежно поглаживавшего убитую косулю, и лесника — он так низко согнулся перед своим господином, будто хотел лизнуть баронскую руку.
Обложили следующую рощу. Оглушительно затрещали трещотки, понеслись крики… В этой роще нам пришлось труднее, чем в первой. Сквозь густые заросли кустарника пробирались с натугой, налегая всем телом. Наш ровный ряд смешался. Более сильные ушли вперед, кто поменьше да послабее, поотстали.
Странно, до сих пор ни одного выстрела!
Вдруг Густав рядом со мной как закричит:
— Прячься за дерево!
И сам упал в снег.
Я успел заметить зайца. Он несся по снежной целине прочь от охотников прямо на нас. Едва я спрятался за толстый ствол сосны, как прозвучал выстрел, многократно повторенный эхом. Со свистом разлетелись дробинки, срезая мелкие ветки.
Стало страшно. Выждав немного, я высунул голову из-за ствола и посмотрел по сторонам; не случилось ли несчастья?
Нет, вроде ничего.
Брат встал, отряхнулся:
— Хорошо, вовремя заметил.
Убитый заяц лежал в снегу, от него поднимались струйки пара. Это был единственный здесь трофей охотников. Роща оказалась бедной дичью.
Скоро про наше приключение стало известно всем ребятам. Сипол подошел ко мне, ехидно улыбаясь:
— Как штаны? В порядке?
На этот раз никто не рассмеялся.
— Зря зубы скалишь, все равно калача тебе не будет! — мрачно буркнул брат.
На пригорке, между тонкоствольными голыми ивами, похожими на огромные метлы, воткнутые черенками в снег, стояла крестьянская усадьба. Неподалеку от дома — крепкий дуб с аистовым гнездом на вершине. Невысокая изгородь из ивовых прутьев опоясывала фруктовый сад.
К этой усадьбе и потянулся охотничий караван во главе с баронскими санями — их легко можно было отличить даже издалека: на облучке недвижно, словно снеговик, восседал кучер в широком светлом зипуне.
Здесь было решено сделать привал. Сани охотников забили весь двор. Мы с Августом соскочили на ходу и побежали, чтобы первыми оказаться в тепле. Навстречу кинулась собака и остервенело залаяла, отступая шаг за шагом. Видно, сюда редко заезжали чужие; собака захлебывалась от злости, густая шерсть встала дыбом, уши тряслись.
Нас встретила молодая женщина.
