И опять нас разбудили, едва на востоке посветлел краешек неба. Начинался последний отрезок пути. Скоро, скоро я увижу первый в моей жизни большой город!
Деревенские ребята, выехавшие в ночное, еще сидели у больших костров возле шоссе. Они удивленно поворачивали головы, когда мы прогоняли мимо свое стадо. Лошади, высоко поднимая спутанные ноги, скакали в нашу сторону — видно, им тоже было интересно посмотреть наше раннее шествие.
Шоссе упиралось в краснеющий горизонт. Слоистые облака золотились под лучами невидимого еще солнца.
— Смотри, смотри, Август, прямо как расплавленное золото!
— Здорово!
— Так всю жизнь и смотрел бы. Но только сидя, чтобы ноги не гудели.
— Ничего, придешь в город — всю усталость как рукой снимет.
Шоссе вело через болото. По обеим сторонам высился камыш, аир, желтела осока. В траве скрипели коростели, верещали перепелки, на сухих местах стрекотали кузнечики, словно кто-то непрерывно и быстро крутил там маленькие зубчатые колеса. Чем не музыка!
Когда первые солнечные лучи окончательно разогнали предутреннюю мглу, Август воскликнул:
— Вон купола сверкают!
Я приложил козырьком руку к глазам. Правда, купола.
И Как много!
— Это и есть Псков. Ноги сами зашагали быстрее, теперь уже их гнал вперед ненасытный огонек любопытства.
Чем ближе мы подходили, чем явственнее различались башни и купола, тем сильнее донимало меня любопытство. А это что, красное? А там что блестит? Но я молчал, не спрашивал. Одно дело — обыкновенный мальчишка, другое — погонщик. Надо уметь сдерживать любопытство.
Еще немного — и город уже совсем близко. Самое время: скотина наша, вконец изнуренная длинной дорогой, еле плелась.
Войдя в предместье, я едва успевал поворачивать голову. Всему дивился: и высоким каменным домам, и длинным мощеным улицам, и тротуарам. Но особенно — блестящим куполам многочисленных церквей с позолоченными шарами и крестами.
На открытых колокольнях виднелось множество колоколов, больших и малых.
— Завтра воскресенье, — напомнил Август. — Услышишь настоящий колокольный перезвон, не то что у нас в местечке. Разевать рот на разные чудеса времени не было — коровы и быки могли разбрестись по переулкам.
— Смотри в оба! — У Августа был озабоченный вид. — А то живо уведут, ахнуть не успеешь.
Он не зря беспокоился. Стоило недосчитаться какой-нибудь одной разнесчастной коровенки, как весь наш заработок пропадал вместе с ней. Да что там заработок! Попали бы к Скуе в вечную кабалу.
