Кроме этих двоих, которых мне сейчас с трудом, но удалось вытолкнуть из своего внимания, я оказалась плотно связанной с Натальей, надежно запертой в подвале массажного салона; Владимиром Степановичем, должно быть мечущимся от непривычного для него чувства тревожной неуверенности по своему кабинету и изводящему секретаршу противоречивыми указаниями; с миссис Бланк, у которой своих забот выше бровей, а тут еще и мои, да такие настойчивые; и с хромоногим ихтиандром. А вот с ним-то сложнее всего, потому что руки чешутся, в ладонях зуд от желания сотворить для него непотребное. Он представляется мне неумолимой силой, направленной в одну сторону. Ведь чуть не убил меня, и об этом не забудешь!
Что ж, в любой силе всегда есть слабость. Ее я и поищу в нем сегодня, в баре у консерватории. Чрезмерная мстительность мне не свойственна, слишком она тупа, а лишение жизни, даже человека, зарабатывающего этим на хлеб насущный, как ни крути, все-таки грех. Другую щеку я подставлять ему не собираюсь, но и не собираюсь выполнять буквально обещание, данное в отношении его братьям Синицыным. Короче, будущее покажет. И пусть хромоногий сегодня в баре сам выберет для себя участь, а я постараюсь, чтобы он понял, что выбирает. Но долго возиться с ним мне не позволят обстоятельства.
Я оставила машину на переполненной стоянке возле магазина, просто прижав ее к бордюру, и пошла вниз, к каштанам, скамейкам и влажному речному ветру. Купив по дороге мороженое у лоточницы, совсем разомлевшей от жары на солнцепеке под разноцветным зонтиком, представила, как выгляжу со стороны, и порадовалась беспечности своего вида — легкое, почти полупрозрачное платье, цокающие каблучками босоножки, волосы, закрученные узлом на затылке, чтобы шее было прохладней, мороженое в руке и веселенькая сумочка через плечо. Прекрасно! Жизнь удивительна! Пусть жизнерадостное легкомыслие сквозит в каждом моем движении!
Движения мне удавались вполне. Простые и непринужденные движения беззаботной бездельницы, требующей от жизни легких развлечений, может быть, ни к чему не обязывающих встреч, скользяще-мимолетного общения с окружающими. Душа же была загружена заботами, и хоть отбросила я всякие мысли о них, той внутренней легкости, что испытывала на этом самом месте не далее как позавчера, не было и в помине. Ну ладно, душа — это дело личное.
Дойдя до конца набережной, я повернула и по верхнему, парковому ярусу двинулась обратно. Просто гуляла, наслаждаясь бездельем. А когда до взвоза — улочки, в глубине которой дожидалась меня машина, осталось совсем немного, села и достала из сумки коробочку сотовика и замшевый, стянутый кожаным шнурком мешочек.
