Она положила ладонь на мою руку:
— Конечно, я видела, что вы сами в ужасе от случившегося. Вас воспитали в уверенности, что нельзя разговаривать с женщиной так, как вы в тот день разговаривали со мной. Но вы показали, что можете быть достаточно сильным, чтобы помочь мне, а я знаю: рука, которая тянет веревку, должна быть очень крепкой, а плечо — сильным. Я подумала, что в вас есть эта сила. Я написала вам, еще не зная, придете ли вы на встречу со мной или нет. Но вы пришли. И вот теперь вы здесь.
Она наклонилась ко мне.
— Спасибо, — произнесла она тихонько. И поцеловала меня.
Даже теперь, спустя почти шестьдесят лет, я чувствую прикосновение ее мягких губ к моим и мурашки, побежавшие у меня по спине. Губы Эллы… Я долго рассматривал их, долго представлял — и наконец ощутил. Наш поцелуй — лихорадочный, гальванический, долгий, осознанный, нежный. Я чувствую даже привкус сигаретного дыма на своих губах.
— Спасибо, — пробормотал я в ответ.
— Теперь вам известно немного больше, чем раньше.
— Да.
— А остальное вы узнаете завтра.
— Если вы настаиваете.
— Настаиваю. Спокойной ночи, Джеймс.
— Спокойной ночи, Элла.
Она медленно поднялась и вышла из опустевшего бара. Осталось лишь несколько постоянных клиентов, дверь заперли, чтобы они могли продолжать свою попойку и никто им не помешал. Было уже далеко за полночь.
Следующий день выдался холодным. Ледяной ветер хлестал по улочкам города, прогоняя туристов, спешивших укрыться в кафе, что расположилось в здании старинной, еще тюдоровской постройки, с толстыми балками и низкими дверными проемами. Жители острова не обращали внимания на погоду, с раскрасневшимися щеками они упрямо шли вперед вопреки порывам ветра, срывавшего черепицу с крыш их домов и доносившего брызги морской воды до садов и лодок.
Замок возвышался над деревней, одинокий, отстраненный, с презрением глядя на очередную армию экскурсантов; те, взобравшись по крутому склону холма, у ворот платили служащим в форме за вход. Эти захватчики были вооружены не штыками, как в прежние времена, а современными туристическими справочниками. Их предводители не произносили перед ними храбрых речей, гарцуя на снежно-белых жеребцах, вместо этого они рассказывали о магазине сувениров, где продаются открытки по привлекательной цене, — слева за итальянским фонтаном.
Мы с Эллой тоже шли за экскурсоводами, я слушал главы из истории Сетона. Я узнал, что с начала тринадцатого века здесь существовал монастырь, в 1536 году мстительный король Генрих и его кардинал прогнали монахов — огромные покои стояли в запустении почти сотню лет. Еще нам рассказали о том, как в семнадцатом веке это место внезапно ожило: сначала здесь разместились казармы, потом склад амуниции и, наконец, тюрьма. А Элла поведала мне, что позже, в 1670 году, король не то в качестве извинения, не то в знак благодарности — кто знает? — пожаловал этот замок Аделаиде, графине Сетон, — «за оказанные услуги», как пояснила ее прапраправнучка с кривой улыбкой.
