Мы молчали. Я видел профиль Эрика в лунном свете: рельефный изгиб его галльского носа, очертание подбородка, черные цыганские кудри. Рядом с ним, сцепив пальцы в замок, стояла Элла, хрупкая, словно фарфоровая, кожа ее призрачно светилась. Я оказался между ними и глядел, как она поигрывала кольцами.
Помню, в тот момент я сказал себе: «Вот она, красота». Однако было что-то неуютное в этом великолепном пейзаже; что-то тревожное почудилось мне в уединенной каменоломне и ее бездонных глубинах. В голове мелькнул жуткий образ огромных тварей, ползающих по илистому дну, поджидая добычу.
Наконец, оторвав глаза от этой картины, я перевел взгляд и увидел, что Эрик смотрит на меня и во взгляде его — боль. Элла же устремила свой взор на него, но было слишком темно, и я не мог понять выражения ее лица. Наши с Эриком глаза встретились, и он снова включил фонарь — чары, которыми пыталось околдовать нас это место, внезапно разрушились.
— Пошли, — бросил он, — я замерз, — и устремился к дому быстрым, решительным шагом.
Мы с Эллой молча последовали за ним.
Во время той прогулки с нами что-то случилось. Ни одного слова не было произнесено вслух, но когда мы добрались до дому, все уже было не так, как в ту минуту, когда мы из него вышли. В нашем молчании не осталось прежней легкости и непринужденности.
Проходя мимо гостевого крыла, я с облегчением увидел свет в комнате доктора Петена.
Элла, чуть сгорбившись, проскользнула мимо его окон.
— Мне нельзя сейчас встречаться с ним, — промолвила она, когда мы поднимались по ступеням.
Она взглянула на меня и хотела что-то добавить, но передумала. На обратном пути Элла не стала брать меня за руку, а когда я коснулся ее плеча, отстранилась.
— Мне полагается все время быть веселой и жизнерадостной, — объяснила она наконец, изобразив на своем лице слабое подобие улыбки, — иначе я испорчу отчет, который он посылает папе и Памеле. Я вас завтра познакомлю.
И она провела нас с Эриком в темный холл, заперев за нами массивную дубовую дверь.
— У меня мурашки по коже бегут от этого места, — заявила она вдруг, оглядывая утопавшую в сумерках комнату.
— У меня тоже, — с готовностью ответил я, сожалея, что Эрик находится с нами, и мечтая остаться наедине с Эллой.
В присутствии моего друга, учитывая странное настроение, охватившее его на обратном пути, я чувствовал себя неуютно.
— А мне кажется, прекрасный дом, — донесся до нас из полумрака голос Эрика, неестественно громкий.
