Даже после смерти последнего орка босяки не вернулись к привычным делам, а стояли словно загипнотизированные, таращась на Далана.
— Мне нужны добровольцы, — сказал эльф, спрятав руки в карманы. — Похоронить товарища и отнести доски в тупичок. Я заплачу.
Странное оцепенение схлынуло, и юнцы разошлись кто куда, гомоня и обсуждая драку. Остались только полтора десятка мужчин средних лет, привлеченных возможностью легкого заработка. На скорую руку связали носилки из двух досок, достали из канавы Ряху и отнесли к воротам, где труп приняла санитарная служба. Денег эльф не взял, наоборот, дал девушке в белой мантии и кожаном клюве золотую монетку, чтобы Ряху кремировали, а не зарыли в общей могиле на кладбище бедняков.
Согласно орочьим традициям, тела после смерти надлежало сжигать, чтобы небесные духи приняли ушедшую через дым душу. Пусть даже Ряха вряд ли что-либо знал о традициях своего народа, как и большинство нелюдей Маратона, смешавшихся в удивительную многогранную общность, которую не встретишь в других городах. Здесь эльф хоронит орка, гномы женятся на гоблинихах, люди и огры дерутся плечом к плечу, а объединяют их всепоглощающая бедность и беспробудное уныние жизни на дне.
Через час в тупичок ворвался Брюхо со своими парнями. Великан приволок тощего как скелет старика с седыми кудлатыми волосами. По словам огра, это местный целитель, соображающий в травах и настойках. Дед вытащил из заплечной сумки какие-то пузырьки и склонился над раненым орком.
Кулаки и Далан отошли в сторонку, чтобы не мешать врачевателю.
— Весь сектор о тебе говорит, — с тревогой, без капли гордости произнес Брюхо. — Зачем ты пошел один? Позвал бы нас.
— Как видишь, я справился, — устало хмыкнул эльф. — И что обо мне говорят?
— Называют чокнутым Шееломом и опасаются даже близко подходить к твоему трактиру. Впрочем, поклонниками ты тоже обзавелся.
— Значит, я все сделал правильно, друг. Страх и уважение — вот что нужно для уверенной победы. А теперь я пойду спать. Замотался малость с утра.
— Мы это…, - Брюхо почесал макушку, — тут пока побудем. Мало ли что.
— Дверь тупичка для вас всегда открыта, парни.
Далану удалось проспать до рассвета. Разбудили его вопли и стоны Бруса. Несмотря на старания врачевателя, раненому становилось только хуже. Он метался в горячке, крича и тяжело дыша, и ненадолго впадал в забытье. Выглядел орк крайне паршиво: лицо осунулось, весь в испарине, кожа побледнела и сделалась светло-зеленой. За десять лет эльф повидал достаточное количество раненых и мог точно определить — Брус не жилец.
