Остается два варианта. Первый: Киреева была в ту ночь в доме, но убийца не она. Второй — Анна просто ломает комедию, выжидает время. Одновременно пытаясь запутать меня. Или же хочет выяснить что-то для себя важное? Тогда — что?
Я очень надеялась, что наш разговор продвинет меня на пути к разгадке.
Анна Андреевна не заставила себя ждать. Она появилась с бутылкой сухого мартини и двумя фужерами. Поставила все на стеклянный столик и села в свободное кресло.
— Для чего вы меня пригласили? — начала я первой, надеясь одним махом прояснить ситуацию.
— Честно признаться, я и сама толком не могу сказать.
Мадам Киреева наморщила носик и посмотрела куда-то мимо меня. Как я поняла, она всегда делала так, когда хотела сосредоточиться.
— Итак, вы утверждаете, что слышали мой голос ночью в саду? Во сколько это было? О чем… мы говорили?
Я заметила, что это самое «мы» далось Анне Андреевне с некоторым трудом.
— Давайте не так резво. — Я сразу попыталась взять инициативу в свои руки. — Ответьте мне сначала: это действительно были вы? Если так — то разговор вам известен и самой. Мне нет смысла его пересказывать. Уместнее поговорить о другом…
— Это была не я, — слегка покачала головой вдова. — Но мне важно знать, о чем разговаривали эти двое. Женщина… вы уверены, что это не Лада?
— Уверена. Она оставалась в доме. Да к тому же — ее медовый голосок трудно спутать с чьим-то другим.
— Да уж! — с неприкрытым сарказмом согласилась Анна. Желчь в ее голосе подсказывала мне, что не одна Катя из всего семейства Киреевых испытывала неприязнь к сестре Вершинина.
— О чем же они говорили?
Я не спешила отвечать на вопрос, поскольку не была уверена, выгодно ли мне делиться с ней информацией. Потом все же решилась:
— Общий смысл таков: ваш сторож пообещал что-то стянуть из сейфа в кабинете, но не нашел того, что там должно было быть. То бишь пленку. Женщина наседала на него, обвиняя в том, что Санек попросту собрался кинуть ее, решив продать другому человеку.
— Смысл? — уронила вдова, глядя на свои чрезвычайно ухоженные ногти.
— Что? — тут же уцепилась я за неосторожно оброненное слово.
— Да нет, — несколько поздно спохватилась она, — простите, я задумалась о другом.
— Да нет, — не приняла ее отговорку я. — Вы думали как раз о действиях Санька. Какой смысл продавать предмет шантажа другому? Ответ прост: деньги! Допустим, вы договорились с ним на пятьдесят тысяч, а другой человек предложил ему сто.
— Я ему ничего не предлагала!
