Юра сказал, что у него есть «Как закалялась сталь», и предложил перечитать вместе во второй раз. Я очень рада, так как в библиотеке на нее записываются в очередь.
26 декабря.
Вчера весь вечер ждала Юру, а он все не шел и не шел. Вдруг звонок. Бегу открывать. Входит Юра, раскрасневшийся, обсыпанный снегом, с каким-то пакетом под мышкой!
— Что у тебя в пакете?
Он сказал, что это платье его мамы, которое он везет от портнихи.
Мы пошли и сели в столовой, где никого не было (мама готовила ужин, а папа и Варя играли в домино в комнате Бориса). Я спросила у Юры, нельзя ли мне посмотреть платье его мамы.
Он сказал:
— Можно, если ты не сомнешь.
Я осторожно развернула пакет и вынула замечательно красивое платье из жемчужно-серого фай-де-шина, с синим бархатным куша ком и цветами у ворота.
— Это платье для сцены? — спросила я. — Ведь твоя мама артистка?
— Да, она поет на эстраде, — сказал Юра и о чем-то задумался.
— Мне бы хотелось когда-нибудь услышать, как она поет, — сказала я.
— А мне, по правде говоря, страшно надоело мамино пение. К ней приходит учитель, и она без конца поет свои упражнения и гаммы. Это мне очень мешает заниматься. Мне хочется удрать из дому, пойти в библиотеку или в шахматный кружок, но это не так-то легко; мама говорит: «Не уходи, надо приготовить чай…» И так вот всегда…
Я спросила, кого он больше любит — отца или мать? Юра сказал, что он любит их одинаково, но с отцом ему было интереснее. Он оживился и начал рассказывать про своего отца.
— Знаешь! Он всегда придумывал какие-нибудь интересные вещи. Когда мы жили на Украине под Винницей, мы с папой каждое лето отправлялись «робинзонить». Мы брали провизию, удочки, охотничье ружье, несколько книг и на лодке плыли по реке куда нам вздумается. Мы высаживались на каком-нибудь зеленом островке и жили там до тех пор, пока не надоедало. А знаешь, что мы любили делать зимой? Это тоже придумал папа: в ясные и не очень морозные зимние вечера мы уходили ночевать в лес. Наденем шерстяное белье, валенки, овчинные тулупы, зажжем фонарь, свистнем нашей овчарке Джильде, и айда на лыжах в лес. В лесу тихо-тихо, все ели снегом занесены. Мы делали из сосновых веток шалаш, ставили на снег зажженный фонари и ложились спать. Джильда сидела рядом с шалашом и, навострив уши, прислушивалась к каждому шороху…
— И вам не было холодно?
— Нисколько. На свежем морозном воздухе засыпаешь, как убитый. А утром мы просыпались и шли разыскивать заячьи следы…
