Лина сейчас дружит с новенькой — Колесниковой. Рита Колесникова очень хорошенькая (самая красивая о нашем классе). Она находится под большим влиянием Лины.
Вообще нужно сказать, что в нашем классе есть ребята, которые не ладят между собой. Лина Браславская возглавляет тех ребят, которые хорошо учатся, но держатся гордо и заносчиво.
Я, Файка, Птицын, Мира Коган и другие стараемся и хорошо учиться и быть хорошими пионерами.
Мы с Файкой вошли в класс. Рита Колесникова и толстая Роза Иванова торопливо списывали задачу из тетрадки Лины Браславской. Мира Коган стояла у доски и, приподнявшись на цыпочках, писала спряжение глагола schlaten (она маленького роста и стоит на физкультуре самой последней).
— Лила! Карасиха! — закричала Мира. — Иди скорей к вожатому, он тебя искал!
Я подхватила Файку, и мы помчались разыскивать пионервожатого Ваню Кучеренко. Ваню мы нашли в красном уголке. Он сказал, что наш шеф, завод имени Ленина, прикрепил к школьной базе стрелкового инструктора-комсомольца. Ваня поручил мне составить список ребят и проследить, чтобы все аккуратно посещали занятия.
В эту минуту послышался звонок, и мы с Файкой побежали в класс.
Когда мы вошли в класс, то увидели странную картину: на шкафу, где хранятся учебные пособия, как раз под портретом Чарльза Дарвина, сидела, свесив ноги, Мира Коган; Колесникова дралась с Астаховичем, который отталкивал ее от шкафа, а Ложкин отпихивал Птицына и Иванову.
— Что случилось?! — закричали мы.
— Мира, почему ты сидишь на шкафу?
— Я только хотела стереть пыль с Дарвина, — захныкала Мира, — а они забрали стул, и я не могу слезть!
— Да ты с ума сошла! Сейчас немка войдет!
Файка кинулась в другой конец комнаты за стулом, но было уже поздно. В двери стояла немка Анна Урбановна. Драка сейчас же прекратилась, и все рассыпалась по местам. Немка вошла в класс и села за свой столик. Она была очень близорука и ничего не заметила.
— Ruhig, Kinder, ruhig! — сказала Анна Урбановна.
Она поднесла к глазам черепаховый лорнет и раскрыла журнал.
— Рихтер, lesen Sie, bitte, § 42.
Саша Рихтер встал и, щеголяя своим хорошим немецким произношением, прочитал § 42.
Но его никто не слушал. Мы все фыркали и смотрели на шкаф, где сидела Мира Коган с испуганным лицом.
Когда Рихтер кончил читать. Анна Урбановна опять поднесла к носу свой лорнет и вдруг сказала:
— Коган, lesen Sie, bitte…
Тут произошло то, что до сих пор вызывает во мне смех.
Не успела Анна Урбановна закрыть рот, как за ее спиной что-то загрохотало. Это Мира, услышав свою фамилию, не выдержала и сверзилась со шкафа.
