— Что-то такого желания нет, не люблю бродить в одиночестве, — где-то в стороне слышно чье-то почавкивание, словно кто-то неопрятный и мерзкий питается.
Хрусть, чавк, хрум.
— Проф, слышите?
— Прости, моя дорогая…
— Тише, прислушайтесь, — прерываю я, и на мгновение мы погружаемся в тишину. Чавк, хрум. Хрусть.
— Это где-то там, — решает проф. И посылает на разведку своих мертвяков.
— Может, проще было взорвать здесь все и не париться? — стягиваю банку с оливками, открываю и прямо грязными руками лезу внутрь. Перекусить не помешает, хоть стресс заем.
— Бее-ээ. — с отвращением выплевываю плесенную гадость, — да она испортилась!
Проф только поднимает бровь — мое безобразное поведение оскорбляет его тонкое душевное устройство.
Уже собравшись закинуть испорченные консервы куда подальше, обращаю внимание на срок годности.
— Проф, взгляните-ка, — дергаю старика за рукав, указывая на банку.
— Да, милая?
— Странно, что испортилась, вроде делали совсем не давно, Подержите-ка, — пришедшую в голову идею стоило проверить.
Так и оказалось — почти все проверенные продукты в этом зале оказались безнадежно испорчены. Сразу видно было, директор — прохиндей и спекулянт, и надо его повесить. По законам волшеб… тфу, военного времени.
— Нет, ну, не гад ли, не мерзавец ли? — бушевавшее внутри возмущение требовало выхода. — Решил нажиться на чужой беде, разбогатеть, продавая гнилье!
— Возможно, и нет, — проф моего негодования не разделяет, — пойдем, взглянем кое на что.
Так как слова у профа никогда не расходились с делом, он быстро направляется прямо навстречу опасности и темным, пыльным углам.
— Не думаете, что там опасно? — чтобы поспеть за его широкими и быстрыми шагами, пришлось почти бежать.
— Если это то, о чем я думаю — нет, — легкомысленно отмахивается проф.
Нет, я тоже не боюсь — присутствие упырей в качестве «аргумента» здорово успокаивает нервы, но все же, все же…
Наши следы четко отпечатывались на полу — кто-то рассыпал муку и сахар, везде валяются объедки, пустые банки, полупережеванные куски. Хрум, чавк, бульк.
— Да-да, как я и думал, — безумно сверкая глазами, радуется проф, заглядывая за один из стеллажей с сожранными консервными банками.
Высовываясь из-за его рукава и, наконец, вижу обжористую тварь.
Желеобразное, студенистое тело, огромное, скользкое и противное, постоянно жующий рот с мелкими, острыми зубками. Оно напоминает огромную, дородную лысую крысу, без хвоста, правда. Чавк, хрусть, хрум — даже сейчас оно не перестает жрать.
