Фонарик у нас только один, и то неизвестно где. Зато проф, как маленький, право слово, спешит похвастаться магическими успехами. Его творение похоже на шаровую молнию, только синего цвета. Пользуясь тем, что мама вовремя отвернулась, шиплю на профессора: довольно на сегодня потрясений, хорошенького помаленьку. Старик с досадливой улыбкой убирает светлячок, и вновь наступают сумерки.
Газ, на удивление, работает, и мы ставим чайник. Вряд ли чай хорошая замена успокоительному, но эффект плацебо для нас с мамой замечательно работает. Небольшая кухонька старой хрущевки освещается только тусклым светом конфорки. В комнате уютно и тепло, и даже жмущиеся по углам тени не портят обстановку.
Проф садится за кампанию: и задерживаться не хочется и отказаться неловко. Он крошит предложенное печенье высохшими пальцами, уставившись в стену выцветшими старческими глазами. Мама печально смотрит в глубину чашки, словно ищет там нужные ответы. И только на меня нападает обжорство, которое, как выяснилось, стрессу неподвластно. В свое оправдание могу сказать, что от ужина из глупых принципов отказалась, а молодому организму надо хорошо питаться.
Котлеты оказываются вкусными даже будучи холодными, кладу их на хлеб, торопливо запивая кипятком. Естественно, обжигаюсь, тихонько, под нос, ругаюсь, но никто не обращает на нецензурные выражения внимания.
Наконец, с бутербродом покончено, и можно полностью сосредоточиться на происходящем. На кухне гробовая тишина. Разговор поддерживать никто не спешит, все заняты своими мыслями.
Смотрю в окно: на небе царит полная и красная луна, почему-то запамятовавшая о давно прошедшем полнолунии. Возле соседнего дома длинная и темная тень протягивает руки к чьему-то окну. Ее конечности вытягиваются настолько, что гутаперчатым мальчикам и не снилось, доставая до четвертого этажа.
Незаметно сама для себя прилипаю носом к стеклу.
— Славочка, — в чрезвычайных ситуация мама обычно склонна добреть, — милая, отойди от окошка…
Не договорив, родительница ошеломленно замирает рядом.
— Что это? — в мамином голосе один ужас, и я ее понимаю: мир сошел с ума, это жутко и невесело.
— Слендермен, — по крайней мере, на картинку из инета похож, очень даже.
— Слендермен?!
— Ну да, — соглашаюсь, кивая со знанием дела. Мол, слендермен, ничего особенного, пустяки. Главное, что не к нам пришел и ладно.
Профу тоже интересно, он привстает на стуле, вытягивает морщинистую шею.
— Оригинально, — восхищается доморощенный чернокнижник.
