Прабир стоял возле кровати Мадхузре в темноте. Он почти час не шевелясь ждал, пока она вдруг начнет переворачиваться во сне, и, увидев его, полностью проснется.
— Да.
Он опустился вниз и рукой взъерошил ей волосы. В лагере он избегал этого вопроса, рассказывая бесполезную полуправду — «Они не могут быть сейчас здесь», «Они хотят, чтобы я заботился о тебе» — пока она не сдалась и не перестала спрашивать. Социальные работники советовали ему «Не говори ничего. Она еще достаточно маленькая, чтобы забыть».
— Они ушли в твой разум, — сказал он. — Ушли в твои воспоминания.
Мадхузре одарила его своим самым скептическим взглядом, но казалось, задумалась над его утверждением.
Затем решительно заявила:
— Это не так.
Прабир прикрыл глаза тыльной стороной ладони.
— Ну, хорошо, всезнайка, — сказал он. — Они ушли в мои.
Мадхузре выглядела раздраженной. Она оттолкнула его руку.
— Я тоже хочу их.
Прабир похолодел. Он взял ее из-под одеяла и отнес к себе в кровать.
— Не говори Амите.
Мадхузре посмотрела на него с презрением: надо быть идиотом, чтобы предположить подобное.
— Ты знаешь, как звали Ма, пока ты не родилась? — спросил он.
— Нет.
— Ее звали Радха. А Па звали Радженда. Они жили в огромном, полном людей, шумном городе под названием Калькутта. — Прабир повторил то же самое на бенгали.
Он переключил прикроватную лампу на самый слабый свет, затем взял со столика планшет и вызвал на экран фотографию матери. Это был снимок, сделанный на параде ИРА, единственный сохранившийся, который ему удалось спасти из рабочего пространства в сети, куда он сам поместил его еще до того, как решил не отправлять по электронной почте Элеоноре.
Глаза Мадхузре загорелись от восхищения.
— Радха знала все о человеческом теле, — сказал он. — Она была самой умной и самой сильной в Кулькутте. У ее Ма и Па был большой красивый дом, но ей не было до этого дела.
Прабир перелистнул изображение на планшете, чтобы вызвать фотографию отца. Мадхузре похоже спокойно отнеслась к зрелищу металла, воткнутого в кожу, но нетерпеливо подалась вперед, чтобы рассмотреть лицо Радженды, более узнаваемое, чем лицо матери.
— Итак, она полюбила Радженду, у которого не было ничего, но он был умным и сильным, как Радха. И тоже любил ее.
Прабир подумал: я же разрушаю все это. Он не хотел заполнять свою голову сладенькими историями, похожими на сказки. Он хотел все еще чувствовать, как папины руки обхватывают его и поднимают высоко в небо. Он хотел все еще слышать мамин голос, говорящий, что они отправляются на остров бабочек.
